Буфер обмена

До двери, ведущей в сердце банка хранения информации, оставался один лестничный пролёт. Десять ступеней − и перед нами откроется ядро — центральный компонент операционной системы, а вместе с ним и доступ к искомым файлам. С каждым шагом, заставляющим дрожать железный скелет лестницы, меня всё больше охватывало чувство странной тревоги. Оно давно зародилось в глубинах сознания, но не смело подняться на поверхность, где бушевала буря эмоций. От момента в аэропорту Майами, когда Немов взял всю вину на себя, и до зависания моего компьютера в «Загоне» безжалостная совесть неустанно грызла изнутри. Я думала лишь о своей глупой ошибке и о Диме, не замечая ничего. Моё желание любой ценой вырвать любимого из рук врага было единственным маяком в беспросветной мгле обрушившейся на меня реальности, и позволило пережить эти дни. И вот сейчас, когда Ден попросил довериться ему, затаившееся чудовище шевельнулось, с каждым шагом всё острее царапая душу.

За четыре дня меня ни разу не посещало сомнение, правильно ли я поступаю? Ведь за спиной стояла огромная служба кибербезопасности и такой сильный, смелый и надёжный агент. Моя безусловная вера в защиту ГОКБ позволяла не думать ни о чём, кроме хакера. Чем занимается Государственное разведывательное управление, какие файлы прячет наша страна в банке «СIM-безопасность», зачем они нужны ЦРУ, да и почему две службы между собой постоянно враждуют, я не знала и не хотела никогда этого знать. Какое мне было дело до шпионских игр двух государств? Я с трудом могу вспомнить из курса политологии, что вообще значит Государство. За восемнадцать лет мой мир был сосредоточен на семье, школе, компьютерных играх и виртуальности, в нём не было места организации страны, её политике и государственным тайнам. Конечно, назвать имя президента я могу, но правительство настолько далеко от обычной студентки МГУ, что безопасность власть имущих волнует меня не более, чем пятна на солнце. Совсем другое ощущение вызвало сказанное Деном слово: «Родина».

В этом слове было нечто сокровенное, дремлющее где-то в подсознании, заложенное ещё до рождения в моём генетическом коде. Можно предать человека, можно предать государство, но разве можно предать Родину? Открыть дверь, переступить порог и вмиг разорвать незримую нить, соединяющую меня с сотней поколений людей, живших на той земле, где я родилась. Мне неизвестны их имена, мне неизвестны их истории, но крупицы души Рода продолжают свою бессмертную жизнь во мне. Смогу ли я когда-нибудь заполнить дыру, что выжжет предательство в моём сердце? Не останется ли от меня лишь красивая оболочка, как от Вотанина, с гниющей нечистотами ямой внутри?

Хакер уже вскрывал кодовый замок, а я не могла отделаться от копошащихся в голове сомнений. Вдруг Ден просто решил меня успокоить? Ведь шансов выбраться из ловушки у нас больше не осталось. Дмитрия Немова могут официально признать мёртвым, а значит, никто экстрадировать его домой не будет. Да и моё реальное тело сейчас в полной власти обозлённого мужика, который в любой момент может разорвать соединение с Сетью или, сжав огромной ручищей шею, придушить. Отдать инфу Вотанину в надежде, что он меня пощадит, — глупо. Костя либо уберёт меня, как ненужного свидетеля, либо сдаст ГОКБ, как преступника. Моё слово против слова капитана кибербезопасности. И кому поверят? Интересно, сколько лет дают за госизмену? А может быть, Диме безразлично, что будет со мной, и он при помощи краденых файлов попробует выторговать у США приемлемые условия для себя? Фактически Дима вор, пусть и виртуальный, всегда им был и навсегда им останется. Гениальный хакер на службе ЦРУ — отличное приобретение для противника.

Дверь бесшумно отворилась, раскрывая перед нами нутро программного обеспечения. За порогом нас ждал полный доступ ко всем хранящимся в базе файлам, за порогом мы станем отступниками. Чудовище внутри рвало на части душу, неустанно шипя: «Предательница. Предательница». Почему Ден не успел выстрелить мне в голову? Зачем меня вытащили из беззвучной пустоты зависшего компьютера? Там у меня была слабая надежда, что всё обойдётся, что нас защитит ГОКБ, что Дима вернётся ко мне, а сейчас…

Остановившись на пороге, Ден обернулся, точно услышав тоскливое завывание моей совести. Как всегда, на его лице застыла маска спокойной уверенности, но в усталом взгляде я прочитала мольбу: «Верь мне». И я в который раз поверила.