Будущее: рассекречено

Вокруг многих китайских городов разрастаются агломерации, что резко увеличивает количество автомобилей у населения, использование электроэнергии и повышает расходы на создание коммунальных систем и транспортных сетей. В Китае расположены семь из десяти самых экологически неблагополучных городов мира. Многие прибрежные города, как и везде в Азии, особо подвержены ударам стихии, связанным с климатическими изменениями. В результате все чаще случаются штормовые приливы и затопления низин.

Изменения, связанные с экономическими трудностями, чаще всего представляют собой и политическую проблему. Из-за снижения экономического роста на душу населения будет непросто оправдать растущие ожидания, что может привести к вспышкам недовольства. Политический кризис затруднил бы для Китая движение к его экономическим целям. А затянувшийся политический и экономический кризис может привести к тому, что Китай «уйдет в себя», начнет обвинять во внутренних проблемах внешние силы. Хотя руководство страны и большая часть среднего класса сейчас неразрывно связаны с миром благодаря успеху последних 30 лет, подозрительное отношение сохраняется. Как уже не раз случалось в истории человечества, эта подозрительность может стать еще более мощной политической силой, если китайское экономическое развитие застопорится.

Возможно, Китай подходит к непростому политическому поворотному моменту. По прогнозам, он должен перевалить через отметку в 15 тыс. долларов на душу населения в ближайшие пять или чуть более лет{136}. Мы знаем на основе других исторических примеров, что этот порог часто становится стартовой точкой для политической либерализации, особенно если ему сопутствуют высокий уровень образования и зрелый возрастной состав населения. В таких условиях не исключено бурное развитие национализма, что усугубило бы и без того напряженную обстановку между Китаем и его соседями. В долгосрочной перспективе, если институты закона будут укореняться, а политическая система стабилизируется и в ней не будет угроз, китайская «мягкая сила» может возрасти.

И все же история подсказывает, что демократизация в большинстве случаев не проходит гладко и нужно быть готовыми к встряске, в результате которой Китай может стать непростым соседом и партнером. Ключом к мягкому политическому переходу могла бы стать способность сохранить положительную динамику уровня жизни, что поможет избежать ловушки среднего дохода. Для большинства стран это было непросто. Из стран со средним доходом на душу населения в 1960 г. почти три четверти так и остались в том же статусе или деградировали к 2009 г. до низкого{137}. Большинство тех, кто сумел перейти в разряд стран с высоким доходом, – страны Западной Европы и Япония. Южная Корея вошла в число стран с высоким доходом меньше 10 лет назад, и многие считают, что удар, который нанес стране азиатский финансовый кризис 1997–1998 гг., заставил страну заранее начать необходимые финансовые реформы. Южнокорейская экономика в результате отошла от управляемой правительством инвестиционной модели с центральным планированием в пользу более рыночно ориентированной. Недавнее исследование Южной Кореи и других экономик со средним уровнем дохода на душу населения, которым удалось совершить скачок, показало, что гарантом успешной реструктуризации и модернизации был мощный социальный и политический консенсус{138}.

Третий пленум партии Китая прошел в ноябре 2013 г. и призвал к более «решающей» роли рынка, хотя в то же время подчеркнул и неизменную важность государственного сектора{139}. Так, например, государственные предприятия будут реформироваться, но пока непонятно, в каком объеме и в какие сроки. Многие «барчуки» – сыновья и дочери высокопоставленных партийных деятелей – глубоко вовлечены в деятельность государственных банков или госпредприятий. Если реформы будут завершены, это нанесет им существенный урон. Как ни странно, в отсутствие экономического кризиса, при котором бы резко снизились темпы роста и могла бы возникнуть угроза власти партии, сложнее сделать то, что нужно, чтобы подтолкнуть Китай от командной экономики в сторону рыночной.

Уже сейчас в обществе зреет недовольство. Опрос мнений Pew в 2012 г. показал, что 50 % китайских респондентов считают коррумпированных чиновников серьезной проблемой. В 2008 г. этой точки зрения придерживались 39 % опрошенных. Вскоре после вступления в должность председатель Си Цзиньпин начал антикоррупционную кампанию в ответ на растущее возмущение общественности, но в то же время усилил цензуру в чрезвычайно популярной среде микроблогинга{140}. Многие китайцы в микроблогах выражали недовольство коррупцией во власти и загрязнением окружающей среды{141}.