Будни и мечты профессора Плотникова

Бросив взгляд на дисплей, Дамура отшатнулась.

— Какой ужас! Наверное, это очень противно…

Странная мысль пришла в голову Булиша.

— Вы так думаете? — сказал он, растягивая слоги. — Давайте убедимся!

Он шагнул к Дамуре, привлек ее к себе и неумело, но очень старательно, словно исполняя урок, поцеловал в губы. Дамура не шелохнулась.

— Простите меня, — опомнившись, пробормотал Булиш. — Сам не знаю, как это получилось…

— Машинные штучки… — с неожиданной нежностью проговорила Дамура. — Ах вы, негодник этакий, научились у своих компьютеров!

— Простите…

— Знаете, что? Попробуем еще раз. Только не торопитесь, должна же я как следует разобраться. Возможно, я вас и прощу…

ВСЕ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

В вестибюле института висит плакат: «Поздравляем аспиранта Иванчика с успешной защитой кандидатской диссертации!»

Алексей Федорович остановился, прочитал, поморщился. Почему — и сам не смог бы сказать.

Защита прошла как по заранее проложенным рельсам. Сухонький профессор-механик был первым оппонентом — его пригласил Иванчик, несмотря на вялое сопротивление шефа («Ну какой он оппонент, ведь ничего не смыслит в вашей тематике…»). Прочитанный им с подвыванием отзыв напомнил Алексею Федоровичу здравицу.

Выступавшие больше говорили о заслугах Плотникова и его школы, чем о достоинствах диссертации. Один так и сказал:

— Мы все знаем Алексея Федоровича, он не выпустит на защиту слабого диссертанта!

«Ой ли…» — подумал Плотников с ощущением неловкости, даже какого-то странного недовольства собой, словно именно им затеян весь этот ненужный спектакль.

Он отчего-то вспомнил Стрельцова.

«Интересно, как там «Перпетуум-мобиле» со своими возвратно-временными перемещениями? Ишь на что замахнулся! А теперь небось забросил науку: непросто подняться после такого удара. Впрочем, я-то поднялся, а удар был посильнее…»

Тернист был его путь в большую науку, хотя многим представлялось обратное.

Плотникову не исполнилось и двадцати пяти, а одно из центральных издательств уже выпустило его книгу. История ее возникновения такова. В лаборатории научно-исследовательского института, где началась деятельность будущего профессора, работал старшим инженером некий специалист с образованием в объеме начальной школы — Зиновий Эммануилович Херец (такие парадоксы в то время были еще возможны).

Мастер — золотые руки, шлифовщик кварцевых пластин высшей квалификации, Зяма (так все его называли за глаза) отличался нетерпимостью к молодым инженерам. В лаборатории установил жесткую монополию на изготовление кварцев, да и кто мог с ним соревноваться в этом деле? Сам Николай Михайлович Ковалев, начальник лаборатории, был вынужден считаться с его капризами: Зяма умел и за горло взять, сказавшись больным, когда позарез требовалось изготовить что-то уникальное.

У него накопилось множество секретов, хитрых приемов, которые он тщательно оберегал от постороннего глаза.

Внешне Зиновий Эммануилович вылитый рубаха-парень. Лицо простецкое, ухмылка во весь рот, глаза с хитрецой, на лбу жировик размером с грецкий орех. Но Плотникову доводилось видеть его и другим: взгляд колючий, глаза-щелочки чуть ли не выше бровей, брови в гармошке лба, шишка подпирает макушку…

Любимое развлечение Зямы — ставить на колени инженеров с дипломами, в основном неоперившихся выпускников. Выбрав жертву, он не спешит насладиться, обхаживает:

— Как ваше мнение, коллега? Не подскажете ли…

Положит в корпус резонатора вместо кварцевой пластинки ломтик сырой картошки и — созрела жертва — подкатывается, лучась доброжелательностью:

— Выручайте, дружище. Срочное дело, а я, сами знаете, в электронике ни бум-бум! Там ждут, — показывает пальцем вверх.

И трудится с утра до вечера начинающий инженер, оправдывает доверие. А генератор с Зяминым «кварцем» не возбуждается. Но радиотехника тем и хороша, что, если постараться, рано или поздно обязательно получится.

Смотрит на экран осциллографа инженер, любуется синусоидой, радуется: заработала схема! Бежит он за Зямой. Тот приходит, смотрит, хвалит:

— Ай, молодец! Вот что значит образование.

Инженер скромно млеет:

— Ну, что вы… Это такие пустяки… Если надо…

Брови Зиновия Эммануиловича озабоченно складываются в гармошку.

— Постойте… Что-то мне не нравится осциллограмма. Синусоида какая-то не такая… Да не расстраивайтесь, ради бога, это не от вас зависит. Я, видать, обмишулился, плохой кварц вам подсунул!

— Кварц хороший, — неуверенно возражает инженер.

— Хороший, говорите? — глаза Зямы вожделенно сверкают. — А вот мы сейчас посмотрим, какой он!

Зиновий Эммануилович ловко разбирает резонатор.

— Ну и ну… Картошка! И как она сюда попала?

Инженер стерт с лица земли.

Плотников решил отучить Зяму от таких шуток и воспользовался его же приемом. Однажды он принес Херецу несколько заготовок из сегнетовой соли, по виду похожих на кварцевые, но в отличие от них растворимых в воде.

— Выручайте, Зиновий Эммануилович! Кроме вас, никто не сделает. Правительственное задание. Заготовки особого среза, на вес золота.