Будет только хуже (СИ)

Влад помнил. Сержант был одним из первых, кого он повстречал в лагере беженцев.

— Вообще всё как-то глупо получилось, — продолжал Гареев, — случайно. Примерно, как вы меня выследили. Признаться, он и сам не понял, с чем столкнулся, и пришёл ко мне доложить.

— И поэтому вы приказали его устранить?

— Нет, — покачал головой Гареев, — мне было достаточно его отрядить на захват боевиков. Остальную работу сделало геройство Сахарова. Вот если бы он тогда не накрыл собой гранату, пришлось бы мне вмешаться лично, а так всё получилось, как нельзя лучше.

— Вы же потом поминали его вместе со всеми, — Влад задумчиво разглядывал пистолет в своих руках. Где-то там, внутри него бушевали призрение и ненависть, которые пока ему удавалось держать под контролем.

— Да, поминал. А что мне оставалось делать? Признаться всем, что я готовлю себе убежище, а он его обнаружил? Согласись, это было бы глупо. В конце концов, он погиб как настоящий солдат.

Влад щёлкнул предохранителем. Гареев замолчал. Но Влад просто продолжил задавать вопросы:

— Объясните, чем я был обязан факту своего похищения на трассе? И… тех солдат из патруля, из-за убийства которых перекрыли дорогу, убили тоже вы?

Гареев посмотрел на Влада взглядом уставшего и давно не спавшего человека, почти таким же, каким ещё совсем недавно Влад смотрел на своё отражение в зеркале. На мгновение Владу показалось, что он вновь смотрит в зеркало и видит собственное отражение.

— Прежде, чем я отвечу, я попрошу тебя остыть, Влад. И попробуй понять, что в тяжёлые времена приходится принимать тяжёлые решения.

Что это? Гареев боится, что Влад сорвётся?

— Я жду ответа, — Влад просто посмотрел ему в глаза, и взгляд этот был совсем нехороший.

Сзади послышалось, как пограничник переступает с ноги на ногу. Влад просто поднял левую руку, давая понять, что переживать пока рано.

— Закурить можно? Очень хочется, а сигареты закончились. Ты, случаем, как тогда на всякий случай с собой не носишь?

— Нет. Отвечайте на поставленные вопросы.

— Да что ж вы за люди такие! Ни воды не даёте, ни сигаретой не поделитесь!

Никто даже не пошевелился.

— Что-то надо было делать, чтобы вас выловить. Отдать ложный приказ у меня не было возможности, пришлось действовать по обстоятельствам.

— Понятно, — на удивление спокойно произнёс Влад. — Зачем меня похитили?

— О! Это самое интересное. Отчасти это связано с той американкой, Джессикой, с которой вы покинули город. А она…?

— Мертва. Продолжайте.

— Даже так? Почему-то подозреваю, что это ты её того…

— Не советую тянуть время, Ринат Олегович, — пистолет уже смотрел дулом на Гареева. — В ваших интересах не выводить меня из себя.

Майор громко втянул ноздрями воздух.

— Знаешь, когда я тебя нанимал, я ведь не знал, что ты с того злополучного поезда. Представляешь, до меня не дошла эта информация. Да и вообще, почему бы и не нанять, но ты проявил удивительную прыть и вскрыл схему хищений в лагере… которую, вообще-то я разработал. Но те пешки меня не знали, а вот распространитель листовок, с которым ты сцепился, очень даже. Ну и я его знал… Так что, даже хорошо, что ты его грохнул.

— Почему? — сухо спросил Влад.

— Что почему? — не понял Гареев. — А, ты об этом. Ну, у всех свои мотивы. Считай, что я был обижен на власть. На меня вышли, предложили хорошие деньги, если я иногда буду передавать кое-какие сведения. Я ведь одно время работал в той же структуре, что и капитан Плетнёв.

Алексей стоял, прислонившись к стене и не вмешиваясь, но Влад буквально затылкам ощущал его тяжёлый взгляд.

— Я даже как-то узнал, что такое Комитет, когда мне поручили участие в одной специфической операции.

— На кого вы работаете?

— А вот это интересный вопрос. И ответ на него — не знаю. Мне платили — меня это устраивало. Допускаю, что это что-то вроде Комитета, но только с другой стороны. Но точно не наши.

«Наши»… при этих словах у Влада дёрнулась щека. Кто для майора «наши»?

Как в том анекдоте:

«— Фима, кто побеждает?

— Наши, Сима!

— А кто это «наши»?

— Скоро узнаем.»

Сейчас, впрочем, она казался не таким уж и смешным.

Подобное поведение Влад не воспринимал в принципе, что однажды стоило ему хорошей работы. Тогда он долго думал, как поступить и что сделать, и да, его посещала мысль пойти на сделку с совестью, но рассудил он иначе: лучше быть честным перед собой, чем всю жизнь потом вспоминать о своей слабохарактерности и соглашательстве.

Работу можно найти новую. Да, может быть не сразу, так как бывшие работодатели сделают всё, чтобы тебе навредить, и да, может быть, не на большие деньги, но лучше зарабатывать немного, но быть честным перед собой. И Аля его в этом поддерживала.

Однако, что это? Почему майор внезапно стал так разговорчив? Неужели сказывается напряжение, с которым даже ему не под силу справиться? А кому сейчас легко! Или ему уже всё равно? Майор говорил и говорил, а Влад его не перебивал. Это уже походило даже не на допрос, а на исповедь.