Будет только хуже (СИ)

Правда, говорят, что всякого рода самозваные сталкеры и просто мародёры нет-нет да и попадались патрулям внутри зон отчуждения — уж очень соблазнительной казалась перспектива заполучить чужое добро, чтобы потом продать его на барахолке. И хорошо, если у случайного покупателя окажется с собой хотя бы самый простенький дозиметр, иначе ничего хорошего его бы не ждало. Медленно облучаться, находясь рядом с заражённым предметом, пока не станет совсем поздно — безрадостная перспектива.

При приближении к заражённым районам дозиметр начинал трещать заметно активнее, а на улице встречались люди в защитных костюмах рядом с цистернами, наполненными дезраствором. Дома в таких районах выглядели опустевшими, а на улицах не было даже бездомных животных. Скорее всего, если они забредали в запрещённые зоны, то их просто отстреливали, чтобы они потом не разносили радионуклиды по остальному городу.

К тому же нельзя было исключать ушлых дельцов, которые готовы были пустить на шаурму даже животных с явно выраженным радиационным фоном. А то, что народ подъедал домашних любимцев, большим секретом не было. Не до брезгливости было или излишней жалости.

По пути в Москву Владу запомнились мелкий пацанёнок и родители, которые жарили что-то небольшое на костре у дороги. Оказалось, что это была морская свинка, которую берегли до последнего из-за сына, но всему приходит когда-нибудь конец. Вот и тогда, мальчонка плакал, но ел своего домашнего зверёныша, а рядом с синяками под глазами плакала мать, и шмыгал носом отец.

Алексей тогда из собственных скудных запасов, выдал им банку тушёнки и сгущёнки. Влад ещё подумал, что ребёнок мог решить, что зря они свинку зажарили, но в реальности нет, не зря. Еды было мало и становилось меньше день ото дня.

Признаться, Влад тогда поймал себя на подленькой мыслишке, что еда им и самим понадобиться, но видимо, пограничник настолько верил в свою миссию, что считал, будто еда им по её достижению не понадобится. А если миссия провалится? Что тогда?

Развернувшись в очередной раз по приказу военного в противогазе, Влад решил притормозить у обочины, чтобы свериться с картой. Интернет нещадно тупил, поэтому он разложил на руле обычную бумажную, и попросил Алексея показать место, куда надо ехать.

— Сюда, — ткнул пальцем пограничник в район Люберец.

Хорошо, хоть не в Бутово, которое как раз частично и накрыло радиоактивными осадками после прилёта по Троицку.

Пограничник подвигал левой рукой, поморщился, но было видно, что заживление идёт быстро. Во время одной из остановок Аня всё-таки осмотрела рану, вколола что-то из своего набора и заставила капитана выпить несколько капсул, содержащих, опять же, только ей известные лекарства.

Алексей поначалу отнекивался, говорил, что обойдётся стандартным набором обезболивающих и антибиотиков, но Аня настояла на своём, аргументировав одной единственной фразой: «Ты же хочешь дойти до конца?»

В ответ капитан пробурчал что-то вроде «А ты хочешь попасть домой», на что Аня лишь печально улыбнулась.

Влад принял услышанное во внимание, но связать это с общей картиной мира не смог, да и с остальными фактами фраза никак не вязалась. В конце концов, все они хотят вернуться домой. К себе домой, где нет ни войны, ни смерти, ни страха.

И только Агат сидел на кресле, высунув язык и глядя в окно, иногда потягивая носом воздух, который проникал в приоткрытое окно. И что творится в этой маленькой голове забавного на вид животного?

Словно услышав мысли Влада, корги захлопнул пасть и посмотрел в зеркало заднего вида прямо в глаза Владу. Наклонил голову, сглотнул, опять уставился в окно.

«Тьфу ты!» — Влад вернулся к управлению джипом.

По улице прошла группа чернокожих людей в пуховиках, у некоторых были намотаны на шею толстые вязаные шарфы. Скорее всего, студенты, застрявшие в России после начала войны. Таких попаданцев сейчас не одна тысяча по всей стране.

— Да уж, нелегко им сейчас, — капитан проводил взглядом африканцев. — Приезжаешь такой учиться, а тут война и все «прелести», связанные с ней. Да и куда податься? Обратно? Даже если смогут добраться, то там сейчас наверняка свой ад, с блэкджеком и шлюх@ми.

— Думаешь? Африка ведь не пострадала от бомбардировок, — Влад был занят тем, что пытался развернуться.

— Африка-то не пострадала, но регион бедный, с огромными пустынями. Толком ничего не растёт. Вся пшеница-то была где — в России да на Укр@ине. Африка у нас зерно и покупала целыми сухогрузами. А сейчас с продовольствием совсем плохо стало. Голод в мировых масштабах обеспечен. Хотя, он уже наступает. Помнишь того парнишку с зажаренной морской свинкой?

Влад кивнул.

— Вот то-то и оно.

— Понятно. Если так, то скоро там начнётся война всех против всех за кусок хлеба и банку консервов. И за воду, — согласился Влад. — Если уже не началась.

— Именно. И не исключено, что многие люди в Африке посчитают, что каннибализм — вполне себе выход. Предки врагов ели, и нам можно.

— Попахивает расизмом, — заметил Влад.