Будет только хуже (СИ)

Какие документы показывали его спутники, Влад не вникал, но пару раз услышал, что Алексей и Анна называются совершенно другими именами, и ему сказали, если что использовать другое имя. Получается, что у пограничника были заготовлены удостоверения на все случаи жизни. Но, как минимум, одно из них точно было настоящее. Оно и понятно, если показывать настоящие документы с именами и званиями, информация об их перемещении могла попасть не в те руки с гораздо более высокой вероятностью.

Блин! Во что ты ввязался, Влад!

В общем, блокпосты миновали, никто их задерживать не стал. Хоть какая-то толика везения. Не исключено, что у их преследователей в итоге иссяк ресурс или они элементарно потеряли след. А очередная провокация, как та, которую осуществили, чтобы перекрыть дороги, и в результате которой, Влад угодил в западню, могла бы привлечь лишнее внимание и вызвать новые чистки в армии и правительстве. Потерю новых агентов, особенно высокопоставленных, могли счесть неприемлемой.

Может, у противника внезапно поменялись приоритеты. Планы, бывает, меняются, даже самые серьёзные и, казалось бы, железобетонные.

Ну, или враг перешёл к более тонким способам слежки. И сейчас их всё так же ведут, только так, что даже опытный разведчик не сразу распознает, где и как за ними наблюдают.

От этой мысли Владу стало не по себе. Недаром говорят, что нет ничего хуже неизвестности. Где-то там, снаружи за ними всё так же кто-то следит, может быть даже тот самый «Старший», который допрашивал его в подвале брошенного дома. Вообще, ведь не обязательно постоянно держать в поле зрения объекты слежения. Достаточно знать, где они могут в настоящий момент находиться.

Или… или враг гораздо ближе, чем может показаться? Влад посмотрел на светло-русые локоны Ани, сидевшей на переднем пассажирском кресле. Нет, нет, это был бы уже перебор. В конце концов, кому-то надо доверять в этой жизни. Он отогнал эту мысль, как слишком уж страшную, которая однако, скорее, забилась в закоулки подсознания, а не окончательно его покинула.

Они въехали в город, но старались держаться не главных улиц, на которых также было много полиции и военных, а ехали всё больше закоулками.

Влад вспомнил времена, когда на смартфоне или планшете можно было просмотреть 3D-панорамы городских улиц и без проблем понять, где ты находишься. Ему нравилось иногда так осматривать места, где он когда-то жил в детстве и сравнивать текущую застройку с той, что он помнил, узнавать улицы, где он когда-то бегал беззаботной школотой.

Так как город не пострадал от ядерной бомбардировки и находился на достаточном удалении от государственной границы и линии соприкосновения с врагом, здесь тоже было много беженцев, которые ютились в многочисленных палаточных городках, возникших, где организованно, а где стихийно. Уже было заметно, что у государства не хватает ни ресурсов, ни рук на обслуживание всех пострадавших и перемещённых лиц.

Влад вспомнил, как работал в таком же лагере, где пытались организовать временное пребывание беженцев из других регионов. Для многих из них тот лагерь стал последним пристанищем в жизни. Учитывая, что он состоял больше из брезентовых палаток, девяносто девять процентов его обитателей точно погибли в результате взрыва. За то, время, что было до прилёта ракеты, эвакуировать такое количество народа было просто невозможно.

Над городом сновали стрекочущие вертолёты, по основным улицам передвигались патрули. Тверь превратилась в один большой распределительный пункт с элементами военной базы. На одной из площадей, на которой стоял памятник Михаилу Тверскому, можно было заметить множество автобусов и напуганных растерянных людей с сумками котомками, которых должны были вести дальше вглубь страны. Занесённый снегом князь безрадостно взирал на происходящее вокруг. Большая концентрация гражданского населения в одном месте ни к чему хорошему бы не привела.

Здесь же был организован призывной пункт, в который отправляли всех, у кого было медицинское, военное или иное полезное для армии образование. Похоже, пока Влад переживал свои приключения, свалившиеся на его голову, в стране всё-таки объявили мобилизацию. Частичную или всеобщую не известно, да это, большому счёту, было и не важно.

Добровольцев, однако, тоже хватало. По крайней мере, с такими лицами, в армию могут вербоваться только по собственной воле. С такими лицами не идут в армию из-под палки. Плачущие жёны, дети, матери, которым приходилось расставаться со своими мужьями, сыновьями и отцами. А как иначе?

Густая пелена снега, из-за которой не видно ничего на десятки метров перед собой, лай служебных собак, сине-красные проблески служебных маячков, люди, стоящие в очереди на призывной пункт и в очередях за продуктами. Такая вот безрадостная картина.