Будет так, как скажем мы!

Прежде всего, не могу согласиться с вашим первым утверждением. Как мне видится, все выступления Чавеса были оставлены без внимания – и его речь на Генеральной ассамблее 20 сентября, которая едва ли где-то упоминалась, и его более важная речь на Генеральной ассамблее в прошлом году. В этой речи от 2005 года Чавес предложил вернуться к идее нового международного экономического порядка. Эта идея в семидесятые годы была выдвинута бывшими колониальными странами в рамках движения неприсоединения. Она была поддержана Конференцией ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) – главной ооновской организацией по вопросам развития. Это был очень серьезный проект, который предусматривал в системе международных отношений чуть больше равноправия для стран «третьего мира». Однако очень скоро на этом проекте поставили крест. Вместо него развитые страны, прежде всего США, учредили нечто противоположное – так называемый неолиберальный порядок. Так вот, все эти вопросы крайне важны для большинства стран, но только не для США.

Чавес также ставил важные вопросы о реформировании ООН, предложив разместить ее в каком-нибудь международном городе на юге – ведь именно на юге живет большая часть населения планеты. Он коснулся также энергопотребления. Венесуэла, конечно, нефтедобывающая страна, однако на выработку электроэнергии, подчеркнул он, расходуется слишком много нефти, а это пагубно для окружающей среды.

По его мнению, следует изменить направление социально-экономического развития, особенно в развитых странах, чтобы минимизировать катастрофические последствия использования нефти для энергетики, автотранспорта, отопления и других нужд. Чавес говорил о целях тысячелетия для ООН. Он напомнил, как важно в соответствии с Уставом ООН не допустить применения силы и угрозы применения силы в международных отношениях, и поддержал работу ооновской «Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам». Это была очень содержательная речь, но, насколько я знаю, о ней совсем не говорили в прессе.

Что касается его последней речи, то пассажи о Буше-дьяволе и запахе серы не кажутся мне конструктивными. Положим, мне не нравится и стиль речей Дональда Рамсфелда, когда он сравнивает Чавеса с Гитлером, или Нэнси Пелоси [27] , когда она называет его «бандитом». Однако же все это не слишком интересно. Будь у нас нормальные газеты, они бы информировали о реальной политике Рамсфелда и Чавеса, а не об их ораторском искусстве. А это все пустая болтовня.

Если же говорить о тех, кто не стесняется в США в выражениях по адресу Буша, то это очень конструктивно – для правых радикалов. Им это на руку. Создается впечатление, что эти люди как бы запрограммированы Карлом Роувом [28] , который хочет, чтобы либеральные критики высмеивали Буша, когда он употребляет выражения типа «заниженная недооценка» и разговаривает с якобы техасским акцентом. Иногда мне кажется, что Буш делает грамматические ошибки намеренно (ведь он не говорил так, выступая в Йельском университете), чтобы его высмеивала либеральная публика. Зато потом у него будет повод заявить: «Посмотрите на эту либеральную элиту! Они заправляют миром и сидят тут, попивая французское вино и закусывая его деликатесами. Разве могут они понять нас, простых людей?!» Это значит простых парней: парня, который стоит на сборке у конвейера, и Джорджа Буша, который косит траву на ранчо… Все это – часть его имиджа. Хотите укреплять этот имидж и способствовать успеху ультраправых – вышучивайте его акцент и насмехайтесь над ним всячески. Но подобное пустословие наивно и неконструктивно. Как, впрочем, и любое пустословие.

А вот что действительно важно, так это содержание последней речи Чавеса, которое упорно замалчивается. Будь у меня возможность, я бы провел расширенный поиск упоминаний в прессе, чтобы посмотреть, есть ли какие-либо ссылки на суть его речи. Ведь изложение этой речи в New York Times (точнее, то, что они считают изложением) состоит преимущественно из пересудов и насмешек. И все же в New York Times упомянута одна интересная подробность. Репортер сообщил, что Чавес заслужил «бурные аплодисменты, которые не смолкали так долго, что пришлось вмешаться чиновникам ООН». У серьезного журналиста или политического обозревателя должен был возникнуть вопрос: чем Чавес заслужил такую овацию? Тем, что назвал Джорджа Буша дьяволом? Нет, конечно. Тем, что он выразил точку зрения, пользующуюся широкой поддержкой во всем мире. Фактически, это позиция подавляющего большинства. Взгляды Чавеса называют «спорными», сомнительными. Совсем наоборот: сомнительны – мягко говоря – как раз представления американских масс-медиа и наших политических комментаторов.

А в утверждении Чавеса, что США – одна из самых опасных угроз миру во всем мире, нет ничего спорного. Посмотрите на результаты опросов общественного мнения в Европе: когда людей просят перечислить основные угрозы миру, США обычно возглавляют список, оставляя далеко позади, например, Иран. И если вы не оцениваете весь мир по стандартам New York Times и других СМИ той же направленности, это утверждение Чавеса вас не смутит – в отличие от высказываний о нем в американской прессе. Впрочем, это вполне понятная реакция на речи Чавеса.

Почти в каждой газетной статье о Венесуэле Чавеса называют «никчемным диктатором». Интересно, а по каким критериям он диктатор? Его неоднократно избирали президентом на выборах, которые были признаны свободными и справедливыми. Средства массовой информации Венесуэлы публикуют такие выпады в его адрес, которые практически немыслимы в США. При поддержке основных масс-медиа и администрации Буша в стране произошел военный переворот, и Чавес был ненадолго отстранен от власти. Потом прошла серия референдумов, на которых он одержал убедительную победу, не прибегая, насколько известно, ни к какому давлению. Во всяком случае, эти референдумы отвечали всем международным стандартам. Это вам не Нурсултан Назарбаев из Казахстана, которого так гостеприимно принимают в Белом доме: вот он – настоящий диктатор, к тому же весьма жестокий. Но это считается нормальным. Нет-нет да появится пара-тройка оговорок: Назарбаев, мол, не идеален, да и путь к демократии долог, – тем не менее, ему оказывают самый теплый прием, по самому высшему разряду.

Между тем куда важнее, что думают о Чавесе сами венесуэльцы. Речь ведь идет об их политическом лидере. Так вот, в годы его президентства поддержка избранного правительства постоянно росла. И сегодня процент тех, кто его поддерживает – самый высокий в Латинской Америке. Не безынтересно, правда? Возникает естественный вопрос: почему Чавеса поддерживает все больше и больше людей? А происходит это благодаря социальным программам, по которым большинство венесуэльцев получает помощь. У Венесуэлы есть все шансы стать очень богатой страной. У нее громадные природные ресурсы, узенькая прослойка сверхбогатой элиты, несколько привилегированных секторов экономики – и при этом огромная масса людей, живущих в нищете. Так вот, эти люди, по всей видимости, верят (насколько обоснованно – можно спорить), что это первое правительство в их жизни, которое действительно о них заботится. Разве это не демократия?

Вообще-то крайне интересно, что именно Соединенные Штаты склонны называть недемократичным. Например, когда Эво Моралес в Боливии предпринял попытку национализировать природные ресурсы страны, он подвергся осуждению как не терпящий возражений диктатор и душитель демократии. Никого не интересовало то обстоятельство, что его поддержало 95 процентов населения Боливии. И это называют диктатурой?! У нас специфическое представление о демократии: «Делайте то, что скажем мы», – и тогда страна будет считаться демократической или идущей по пути к демократии. А вот если страна делает то, чего хочет ее население, это недемократично. Поразительно, как люди умудряются не замечать таких противоречий.