Будет по-моему

— Чтобы ты имела представление, я коротко перескажу тебе наш диалог, — во все спорные моменты Златку посвящать не буду, в общих чертах обрисую. — Твой отец был категорически против отпускать тебя обратно в Москву. Пришлось признаваться, что «Прогресс» принадлежит нашей семье, частью которой ты когда-нибудь обязательно станешь, потому что в отношении тебя у меня серьезные планы. Александр Юрьевич не обрадовался, что его принцессу так рано собираются забрать из родного дома, он мне так и сказал: «Злата знает, как я отношусь к сожительству молодых пар. Своей дочери я этого не позволю», — наверное, здесь я могу его понять. Если у меня когда-нибудь будет дочь, и какой-то борзый парень заявится с подобным предложением, таким спокойным, как Александр Юрьевич, я вряд ли смогу остаться. Но речь сейчас не обо мне. — Я дал слово, что мы обязательно поженимся, — продолжаю пересказ, не хватает ее глаз, чтобы наблюдать за реакцией. — Хочу, чтобы ты, Золотинка, понимала, это не попытка затащить тебя в постель, если я чего-то и хочу, так это затащить тебя в свою жизнь. Извини, что все так сумбурно, но как есть.

— Так мы можем пожениться через несколько лет? — облегченно вздохнув. Не знаю, из какого момента она сделала такие выводы, но вроде я ничего такого не сказал.

— Через несколько лет мы сыграем роскошную свадьбу, что касается регистрации, мы с твоим отцом подумали, что решение должна принять ты, но лучше с ним не затягивать. Твой отец настоял, чтобы я поговорил с тобой прямо сейчас, потому что хочет получить внятный ответ.

— Значит, внятный ответ. С этим вопросом спешить не надо…

— Злата, ты больше ни одного дня и тем более ни одной ночи не проведешь вдали от меня, а если ты помнишь, что я говорил вначале, Александр Юрьевич против нашего сожительства, — перебиваю ее.

— Помолвки будет достаточно. А если папа продолжит упираться, я могу остаться в общежитии, — ведет плечами.

— Не можешь. Твои вещи отправятся в наш дом, как только мы вернемся в Москву, — твердо, не хочу спорить на эту тему. Я бы мог настоять на своем, ее отцу пришлось бы уступить, но с родителями Златки, как и с ней, я готов действовать мягко и договариваться.

— Макар, мне кажется, я не готова к совместному проживанию.

— Не узнаешь, пока не попробуешь. Я уверен, что все у нас будет хорошо.

— Это большая ответственность, — начинаются переговоры, двигаемся в нужном направлении. Старюсь не улыбаться.

— Которую я полностью беру на себя.

— А если бы мой папа не поставил такое условие, ты бы…

— Злат, не продолжай. Ты же в курсе, что я не дал бы тебе жить отдельно. Мне нужно, чтобы ты ходила по дому, оставляя свой запах. Чтобы твои вещи лежали рядом с моими. Чтобы ты засыпала у меня в объятиях, а когда я просыпался, первое, что видел – твое лицо. Хочу заниматься с тобой сексом в любое время, а не считать часы до следующего свидания.

— А говорил, что не хочешь затащить в постель, — слышу в ее голосе улыбку.

— В постель затащить не проблема, но в отношениях с тобой одной постели мне мало. Я хочу тебя всю.

— Я не знаю, что сказать.

— Ничего не говори. Хочешь помолвку, будет помолвка. Как будешь готова, распишемся. Только не забывай, что терпением я не отличаюсь, — мысленно я уже в ювелирном магазине выбираю кольцо. Все получилось спонтанно, сумбурно и совсем не романтично, но я это исправлю. — Просто знай, что я тебя люблю…

Злата

Я периодически вспоминаю, как Макар вел себя в первые дни знакомства. Тогда я считала его неуправляемым, диким и опасным зверем. Конечно, натура Кайсынова всегда останется хищной, он страшен в гневе, опасен для врагов, свое будет защищать до последней капли крови, но, если честно признаться, я ведь его такого и полюбила и не хочу, чтобы он менялся. Я знакома с другой стороной Макара, раньше думала, что можно его любить за то, какой он со мной, но сейчас точно могу сказать: я приняла его со всеми недостатками. Он мой. Такой, какой есть. А свои чувства он доказывал так, как другие не могут.

Кайсынов свою любовь доказывал действиями: заботой, вниманием, защитой… А теперь вот признание. Никогда бы не подумала, что Макар так легко скажет «я люблю тебя». Я хотела услышать эти слова, но не представляла, что это произойдет так скоро, если вообще когда-нибудь случится. «От радости в зобу дыхание сперло» – это про меня. Каркать не буду, но вздохнуть поглубже не помешает, а то я забыла, как это делается. А еще я смутилась ужасно, не придумала ничего лучше, чем спрятать лицо у него на груди.

— Ты чего? — обхватив затылок, придерживает голову, чтобы я синяками не прикасалась к кожаной куртке. Я уже ощутила, что это неприятно.

— Я тоже тебя люблю, — получается неприлично тихо, будто я сомневаюсь в своих чувствах, но это не так. Это просто мое первое признание. Все получилось настолько неожиданно, что я как-то растерялась, смутилась.

— Золотинка, у тебя что-то болит?

— Нет, — удивляет вопрос, а еще больше тон Макара, странный какой-то.