Будет по-моему

— Если бы я делал то, что доставляет мне удовольствие, ты бы сейчас хрипела подо мной и пыталась расцарапать лицо… в конце, возможно, расслабилась и даже кончила на моем члене, — для убедительности двинул тазом, чтобы я могла в полной мере ощутить, что он не шутит. К ярости добавилось смущение, но не то, от которого щеки горят, а другое, от которого не знаешь, куда деться, хочется исчезнуть или провалиться сквозь землю. Выпуклость в его штанах ощутимо давила на поясницу, я пыталась сползти пониже, чтобы разорвать контакт, когда услышала горячий шепот прямо в ухо: — Не верти задницей, пока я сам не решил за тебя, кем ты будешь.

— Никем, никем я для тебя не буду, — сжимая кулачки на столе, едва слышно, но при этом твердо произнесла я. В каждую букву старалась вложить всю ту ненависть, что сейчас к нему испытывала.

Ни один парень до сегодняшнего дня не позволял себе так со мной разговаривать: открыто, пошло, вызывающе. Оскорбляя каждым произнесенным словом. Кайсынов измывался, доводил, подавлял. Он не знал жалости. Игнорировал любое «нет».

— Будешь, рыжая, — уверенно, вызывая своим тоном дрожь в теле. — И пока у тебя есть выбор, но это только пока. Согласишься мыть полы у меня в квартире, пальцем не трону, а продолжишь и дальше морду от меня воротить, ляжешь сначала под меня…

— Ни под кого я не собираюсь ложиться, — прошипела и дернулась, вкладывая в рывок все оставшиеся силы, но легче было скалу с места сдвинуть. В этом гаде столько силы! — Оставь меня в покое, — я опасалась ему грубить, поэтому в голосе сквозила напускная вежливость.

— Не получится, рыжая. Теперь не получится. У тебя два дня, чтобы дать мне ответ, но не забывай, что в случае отказа я не буду таким добрым.

«Добрым? Да его все студенты боятся! Глаза в пол опускают, будто перед ними дон Корлеоне, восставший из мертвых!»

— Ты не знаешь значения этого слова, — я специально не обращалась к Макару по имени, чтобы исключить любую, даже самую мизерную, близость. Он чужак, враг, псих, от которого нужно держаться подальше.

Он не позволял уйти, молчал. В столовой повисла тишина, повара на кухне шуметь посудой боялись, замерли и ничего не делали, хотя я знала, что они там. Вот он – показатель власти и жесткости этого отморозка. Пообедать ребятам не дал, свои хотелки и капризы превыше всего. Я не собиралась больше с ним разговаривать. Будем молчать. Первой не сдамся.

— Иди, — сказал минуты через три, будто понял, что между нами необъявленная война. Только я не радовалась победе. Она казалась мне ничтожной, ведь впереди столько сражений…

Не оглядываясь, я покинула столовую. Тишина за спиной будоражила каждый нерв, тревожила, напрягала. Свернув в коридор, я привалилась к стене, чтобы успокоить дыхание. Нужно дойти до туалета и умыться холодной водой. Ловила на себе заинтересованные взгляды, которые неимоверно раздражали.

«Оказывается, так мало нужно, чтобы стать «звездой» университета», — скептически подумала я.

Марфа, наверное, ждет у аудитории. Это хорошо, потому что мне нужно время, чтобы прийти в себя и придумать объяснение. Она не отстанет, а пересказывать все гадости, что наговорил мне Кайсынов, я не собиралась. Подруга заведет разговор о посвящении, а я еще больше разозлюсь. До начала новой пары было еще шесть минут. Мне хватит двух, чтобы дойти до нужного коридора, остальное время решила переждать в уборной. Не самое приятное место, но здесь было очень чисто. Курить в туалетах не разрешалось, для этого были специально отведенные помещения на каждом этаже. Вспомнила Макара, которому закон не писан, и в душе вновь все всколыхнулось.

В уборной никого не было. Умывшись и промокнув лицо салфеткой, достала телефон. Теперь можно и включить. Как я и думала, куча звонков и несколько сообщений, которые я удалила, не читая, вместе с чатом, а номер телефона кинула в черный список. Мне неинтересно, что этот псих хотел мне сказать. Даже как-то легче на душе стало.

Ровно за две минуты до звонка покинула уборную, игнорируя чужое внимание, уверенной походкой двигалась к цели – нужной мне аудитории. Пусть смотрят и шепчутся, если больше заняться нечем. Через несколько дней новость приестся, и они зацепятся за что-то другое.

— Рыжая, привет, — дорогу мне перерезал высокий парень, явно старшекурсник. Отвечать ему не хотелось. Дерзкий взгляд нагло скользил по мне, задерживаясь на груди, ногах. Ухмылка на лице не располагала к душевным беседам с этим типом. Мажор – к бабке не ходи.

— Я могу пройти? — игнорируя приветствие.

— Слышал, тебя Кайсынов хочет поиметь? — громко. Я оглянулась, чтобы понять, насколько все плохо. Рядом никого не было. Еще один отморозок, от которого все бегут врассыпную?

— Я такими сведениями не располагаю. Извини, на лекцию опаздываю, — попыталась его обойти. Не нравился он мне.

— Я могу помочь. Реально помочь. Он к тебе не подойдет…

Злата