Будет по-моему (СИ)

«Какой же он красивый… не то, что я», — желание спрятать свое лицо хотя бы в ладонях стало нестерпимым, но за нами наблюдала мама. По выражению лица Макара мало что можно было прочесть, он умел прятать эмоции. Ни один мускул не дернулся, только глаза выдавали его чувства и мысли. Черные, пугающие, они, не мигая, смотрели на меня. Потом он их прикрыл, будто пряча от меня свои эмоции.

— Можно мы с Златой поговорим? — обратился к маме.

— Поговорите, а я пока цветы в вазу поставлю и стол накрою, — мама бросила на меня взволнованный взгляд, прежде чем уйти на кухню. До сих пор я не произнесла ни слова.

Макар неспешно прикрыл дверь. Я заметила, что его плечи напряжены, но когда он развернулся ко мне, даже глаза его были привычного стального цвета. Приблизившись ко мне, аккуратно, чтобы не потревожить лицо, притянул к себе. Я будто все эти дни только этого и ждала. Так спокойно и хорошо в его объятиях, что слезы на глаза наворачиваются, но в ответ я не спешила его обнять, будто какой-то внутренний барьер мешал.

— Золотинка… больше никто тебя не обидит, — в голосе столько всего, что я поежилась.

— А ты? Не обидишь? — думая о синхронистке, о том, что он мне не звонил, а я ждала каждый день…

Глава 15

Злата

Тело Макара напрягается, руки чуть сильнее сдавливают меня в объятиях. Мой вопрос ему неприятен, но мне тоже было неприятно все это время думать, что он проводит время с другой девушкой. Больно думать, что с ней он вел себя так же, как со мной.

— Чем я тебя обидел, Золотинка? — зарывается пальцами в мои волосы. У меня есть ответ, но я молчу. Пожалела уже, что заговорила об этом. Сложно даже себе было признаться, что я ревную, а сказать об этом Макару, когда все так непросто между нами – сложно. — Тем, что тогда в кафе не сдержался? — строит предположения, пальцы нежно перебирают мои волосы. — Я не могу тебе обещать, что такого больше не повторится, что никогда тебя не напугаю агрессивным поведением, каждый мужчина по натуре своей хищник, так вот, я совсем дикий и плохо себя контролирующий, но запомни, Золотинка, тебя я буду защищать, а не обижать, — немного отстраняясь, заглядывает в глаза.

— Тогда я за тебя испугалась, ну, и сама напугалась, конечно. Но не обиделась, что ты в драку полез, хотя лучше бы ее не было, — он до сих пор перебирает волосы на моем затылке, а я млею.

— Тогда чем я тебя обидел?

— Я волновалась за тебя, ждала, что ты перезвонишь… — совсем по-детски прозвучало, но слов обратно не возьмешь.

— Златка, я хоть и без башки, в любой замес голыми руками могу полезть, но даже мне может быть страшно.

— Мне кажется, страх смерти – это здоровый страх, — если бы он вообще ничего не боялся, это было бы ненормально.

— Я не умереть боялся, Злат, — с усмешкой на губах, но не совсем веселой. — Меня с ума сводило, что после той драки ты меня банально пошлешь, а я с катушек мог слететь, опять бы тебя донимал и третировал, возможно, похитил, лишь бы со мной была. Но я собирался вернуться и обо всем поговорить с глазу на глаз. Начни мы выяснять отношения в мессенджерах, потрепали бы друг другу нервы, — подносит руку к лицу, но не решается дотронуться. Не потому, что оно блестит мазью, понимаю я, а потому, что боится причинить боль своими прикосновениями.

О синхронистке я решила не упоминать. Ревность все равно никуда не делась, но лучшим доказательством правдивости слов Макара были его поступки. Я никогда не забуду, как ко мне отнеслись его старший брат и отец – горой встали на мою защиту. Макар все бросил и нашел меня, хотя я просила дать нам время. И вот сейчас вижу, что злится, глядя на мое лицо, но сдерживается. Разве это не забота?

— Присядь, — подталкивает меня к кровати. Сам придвигает стул, опускается напротив. — Злата, это все? Или есть еще обиды? — я отвожу взгляд, не хочу говорить о Рыбаньковой. — Видела фотографию, — не спрашивает, утверждает. С моим лицом корчить хоть какие-то эмоции сложно, легче кивнуть, что я и делаю.

— Ничего не было, Злат, и не могло быть. Скоро от воздержания стану самым сильным и закаленным, но чтобы тупо спустить с левой телкой… я лучше мозоли на руках заработаю, — прямолинейность Макара, как всегда, смущает, не знаю, привыкну ли когда-нибудь? — Теперь все?

— Я не смогу вернуться в университет, — сейчас мне особенно тяжело это произносить. Макар ведь не просто проведать приехал. В отношения на расстоянии я слабо верю, вряд ли они удовлетворят Кайсынова.

Замечаю, как лицо Макара резко меняется. Он не успевает отвернуться, хищные злые черты проступают на красивом лице.

— Больше тебя никто не тронет, я не допущу, — сжимает перед собой руки в кулаки. Дыхание учащается.

— Меня отец не пускает, хочет, чтобы я перевелась сюда, — тихо произношу, накрываю его кулаки. — Мне кажется, он теперь меня встречать и провожать будет, пока я университет не окончу.

— Я его понимаю, меня вряд ли вообще когда-нибудь отпустит. Золотинка, я поговорю с твоим отцом, но здесь ты не останешься, будешь всегда со мной.

— А если не отпустит, похитишь? — пытаюсь пошутить, но Макар ведет плечами.