Будешь моей

И вот вопрос - не от них ли скрывается моя девочка?

Которая начинает ворочаться, чтобы… снова сбежать?

- Куда собралась?

Ромашка замирает и опасливо косится в мою сторону.

- Мне в душ надо, - пищит она. И краснеет.

Ну, я идиот, конечно. Настолько кайфанул, что напрочь забыл, что у девочки-то впервые все.

Но баста - никаких вот этих вот “мне надо побыть одной” и туда-сюда. Нет. Если эту лапочку оставить хотя бы на пять минут, наверняка ее тараканы в голове станцуют джигу и успеют укрепить очередной бастион. А я только-только продвинулся вперед.

Поэтому сгребаю девочку вместе с покрывалом, которым она пытается прикрыться, и несу в ванную.

- Карим! - возмущенно пыхтит она. - Я могу сама ходить!

- Можешь, конечно, - не спорю даже. К чему? Я уже понял, что она привыкла сама справляться. Но не в мою смену, так сказать. Придется переучивать.

Покрывало она послушно отпускает, как только оказывается стоящей в ванне. Ди смотрит настороженно и пытается прикрыться руками.

Ладно, не все сразу. В конце концов, у нас впереди много времени. Поработаем и над этим.

Теплая вода немного расслабляет девушку, но она все еще держит дистанцию.

Тоже ладно, понимаю.

- Что ты делаешь? - она в ужасе отшатывается, когда я наклоняюсь к ней, чтобы начать мыть.

- А ты как думаешь?

- Пытаешься меня смутить?

- Не без этого, - соглашаюсь с очевидным. - Но заодно хочу вымыть тебя.

Ромашка снова напрягается, цепляется за мои плечи, пытаясь оттолкнуть.

- Не надо! - и в глазах то ли стыд, то ли страх.

Гадство! Понимаю, что отголоски прошлого долго будут еще звенеть в ушах, что непросто будет с ней, и надо набраться терпения, а все равно… Чувствую себя мудаком каким-то, раз моя женщина так реагирует.

- Чего ты боишься? - мягко спрашиваю, уступая и отстраняясь немного. - Я не сделаю больно.

Диана краснеет и отводит взгляд.

- Ну, там… Давай, я лучше сама… Не надо, кровь же…

Приехали. Я-то подумал, а тут…

- Стесняешься? - усмехаюсь, поворачивая ее лицо к себе. - Брось, киса, меня не смутить этим. Я ж боец, ты помнишь?

- Да, но…

Сомнения ее понятны. Теперь понятны. И действовать с ней нахрапом нельзя. Поэтому перехожу от разговоров к делу - возражать во время поцелуев гораздо сложнее. Вот и пусть переключится.

Ее кожа - чистый шелк. Нежная, мягкая. Но стоит мне прикоснуться к спине, как ромашка дергается и пытается отстраниться.

- Тшш, - мягко удерживаю девушку. - Все хорошо.

- Не надо, не трогай… там…

- Болит?

Она отвечает не сразу.

- Уже нет…

Всего два слова, но в них скрыто столько боли, что приходится себя осаживать, чтобы не поддаться гневу здесь и сейчас.

- Я не шутил, когда сказал, что найду его. Не хочешь рассказывать - не вопрос. Понимаю, не то, о чем хочется болтать. Но так просто я этого не оставлю. Найду сам.

Она вскидывает на меня взгляд и так смотрит, с мольбой.

- Пожалуйста, Карим. Я прошу - отступись.

- Почему? Почему ты не хочешь, чтобы тот, кто это сделал, заплатил? Думаешь, я не справлюсь?

- Дело не в этом. Просто… это в прошлом. И я не хочу туда возвращаться.

Что-то в ее голосе царапает, будто подсказка какая. И я не сразу понимаю, что не так.

- Ты боишься, что он найдет тебя и вернет? - доходит до меня. И судя по тому, как Диана отводит глаза, я угадал.

Твою ж мать… Да что за уебок там такой?!

-  Я не отдам тебя. Слово даю.

Она тяжело вздыхает, ежится, хотя в ванной очень тепло.

- Мои родители, они… Они отдали меня . Хотя чего там? Продали! -  неожиданно зло говорит Ди. - Продали влиятельному человеку в обмен на власть и положение. Я всего лишь товар, прописанный в договоре. Понимаешь?

Она не ждет моего ответа, просто говорит дальше:

- Я просила их, умоляла не отдавать меня. Но все было напрасно. Моя участь была предрешена. Он частенько приезжал к нам домой, требовал, чтобы меня наряжали и выводили к нему, а он подолгу смотрел, требуя танцевать для него или играть на рояле.

- Кто он? Имя! - едва сдерживаясь, прошу я. Но Диана словно и не слышит меня. Она вся там, в воспоминаниях.

- А однажды я отказалась. И в наказание он преподал мне урок, показал, что будет, если я ослушаюсь. Наша машина попала в перестрелку, и я с родителями чудом осталась жива. А младший брат после еще долго пробыл в больнице. Мне пришлось… смириться, - голос ее дрожит, а сама она отворачивается, будто стесняясь того, на что вынуждена была пойти. - Меня привезли к нему домой за пару недель до свадьбы. Вроде как познакомить с домом, куда я войду уже женой. Но на самом деле меня выпороли. Высекли на виду у всей прислуги, а затем заклеймили. Словно скот.

Стискиваю зубы, едва не теряя контроль. Сейчас нельзя сорваться, нельзя! Но, черт подери, как же хочется! Я готов рвать и метать, стоит только подумать о том, что произошло.

- Ты прав, это дичь. И такое недопустимо. Поэтому я собиралась драться до последнего, и даже придумала, где найти нож, чтобы не позволить надругаться над собой. Я боюсь боли, Карим. Стыдно признаться, но боюсь. И я бы сломалась, стала бы позорной подстилкой, лишь бы он не бил меня, лишь бы не издевался. Потому что хорошо запомнила тот урок.