Будешь моей!

Ресницы Койота взлетели вверх, и я снова бы попалась в плен его глаз, если бы не увидела жуткий шрам на его шее.

— Т-т-ты... тебя ранили сюда? — с ужасом уставилась я на шрам, где еще даже не зажили проколы от наложенных швов.

— В глаза мне смотри! — зарычал разъяренный оборотень, обхватив мое лицо и заставляя запрокинуть голову.

— Бля, Лена! Мне уже крышу рвёт! — рявкнул Мирон, глядя на меня черными глазами.

— И мне, — пробормотала я, но глаза меня не слушались, я косилась на его шею.

Резко опустив меня на пол, Мирон рывком развернул меня к себе спиной. Намотав мои волосы на свой кулак, Рон ткнул меня щекой в холодный кафель. Моя нога взлетела на раковину, и я вскрикнула, почувствовав как он резко вошел и начал двигаться. Охренеть! Я даже пикнуть не успела!

— Маньяк уличный! — всхлипнула я.

— Да, твой личный! — оттянув мою голову за волосы, хрипло прошептал Мирон мне в ухо.

Он двигался тягуче-медленно, словно давая мне снова привыкнуть к нему, а может, просто оттягивая финал. С каждым его движением мне всё больше сносило крышу. Мирон ускорился, одновременно сменив угол и проникая так глубоко, что казалось, он проткнёт меня насквозь. Его жаркое дыхание как всполохи огня обжигало кожу везде, где он успевал прикоснуться губами — на шее, плечах, спине.

Продолжая двигаться, Мирон неожиданно прижался языком к моей шее сзади и провел им от лопаток до затылка. Я не знаю, что это за фишка, но меня словно током прошибло от головы до ног. Я выгнулась, прижимаясь к его паху, ловя будоражащие сладкие волны, которые усиливались от того, что Мирон ускорился, входя в свой звериный ритм размашистыми толчками.

Несколько минут слияния с любимым гадким койотом, и меня накрыло оглушительной волной. Просто ядерный взрыв в голове в совокупности с ошеломляющим оргазмом. Экстаз невероятной силы с такой бешеной пульсацией, что Мирон с трудом протискивался в сжимающие его стенки.

Глухо застонав и содрогнувшись всем телом, Койот стиснул меня крепче, тесно прижимая к себе, так что я чувствовала его литые мышцы бедер своими, мои ягодицы упирались в его пах, лопатки прижаты к часто вздымающейся груди. При этом он продолжал медленно двигаться во мне, согревая дыханием мою охлажденную на кафеле щеку.

Откинув голову ему на плечо, я еще какое-то время приходила в себя, слушая, как сердце постепенно начинает биться ровнее.

— Посмотри на меня, — медленно протянул Койот, завораживая меня новым звучанием своего хриплого голоса.

Приоткрыв глаза, я рассматривала его в отражении зеркала. Сейчас он больше всего напоминал неземное существо, способное соблазнить любую женщину, стремящееся утолить свои сексуальные прихоти. Развратный, порочный инкуб с яркой радужкой глаз и черными котлованами зрачков, в которых отражались красные огни. Взъерошенный, с припухшими и покрасневшими от одержимых поцелуев губами.

Я завороженно наблюдала, как Мирон оглаживает мою грудь, то медленно кружа по ней ладонями, то сжимая их. Подняв руку выше, Койот надавил мне не подбородок, заставляя приоткрыть рот и очерчивая большим пальцем мои губы. Несмотря на то, что у нас с Мироном было еще не так много близости, я уже понимаю, в каком направлении потекли мысли этого ненасытного. Как минимум, потому что снова чувствую его твердое намерение продолжить секс-вечеринку.

— Отвечаю на твой вопрос, Ленточка. Я уверен, потому что люблю так, как любят в жизни только раз.

Это признание раздуло моё сердце до размеров воздушного шара. Наверное, только в этот момент я поняла, почему я верю ему всегда. Ведь если бы я смотрела на его отношения со стороны, находила бы к чему придраться тысячу раз. Мирон с первого вечера зарекомендовал себя тем самым наглым типом, цепляющим себе девчонок на одну ночь в клубах. Даже его единственный подаренный цветок и приглашение в кино можно назвать ухаживаниями с очень большой натяжкой. Но всё это перестает меня волновать только потому, что о своих чувствах он говорит прямо и спокойно, даже не волнуется ни капли. Словно просто озвучивает неоспоримый факт, и лично меня это подкупает. Мне всегда казалось, что люди, говорящие о своих чувствах слишком эмоционально, произносят слова любви в порыве, а вот сказанное то же самое спокойно и уверенно звучит более убедительно.

Позже, когда мы уставшие лежали на белых простынях, я снова наткнулась взглядом на ужасный шрам на его шее. От мысли, что его могло не стать, во мне все внутренности каменели и покрывались инеем. Мы оба лежали обнаженные и удовлетворенные, наслаждаясь этими волшебными минутами вместе. Я чувствовала себя невероятно счастливой рядом с ним, и нет уже сомнений, что я готова на всё ради того, чтобы провести с Койотом всю свою жизнь. Отравляла только одна мысль, что с его работой это счастье может оказаться очень коротким.

— Это была нелепая случайность, Ленточка, — заметив мой взгляд, небрежно сказал Мирон, словно он не пулю словил, а мизинцем об шкаф просто ударился.

— Ты мог погибнуть, Мирон. Еще на пять сантиметров выше, и тебя бы уже не было, а я продолжала бы получать твои сообщения на тайминге.