Будем как солнце!

1

Моя душа – глухой всебожный храм,
Там дышат тени, смутно нарастая.
Отраднее всего моим мечтам
Прекрасные чудовища Китая.
Дракон – владыка солнца и весны,
Единорог – эмблема совершенства,
И феникс – образ царственной жены,
Слиянье власти, блеска и блаженства.
Люблю однообразную мечту
В созданиях художников Китая,
Застывшую, как иней, красоту,
Как иней снов, что искрится, не тая.
Симметрия – их основной закон.
Они рисуют даль – как восхожденье,
И сладко мне, что страшный их дракон –
Не адский дух, а символ наслажденья.
А дивная утонченность тонов,
Дробящихся в различии согласном,
Проникновенье в таинство основ,
Лазурь в лазури, красное на красном!
А равнодушье к образу людей,
Пристрастье к разновидностям звериным,
Сплетенье в строгий узел всех страстей,
Огонь ума, скользящий по картинам!

Но более, чем это всё, у них
Люблю пробел лирического зноя.
Люблю постичь сквозь легкий нежный стих
Безбрежное отчаянье покоя.

К старинным манускриптам в поздний час
Почувствовав обычное призванье,
Я рылся между свитков – и как раз
Чванг-Санга прочитал повествованье.
Там смутный кто-то, – я не знаю кто, –
Ронял слова печали и забвенья:
«Бесчувственно Великое Ничто,
В нем я и ты – мелькаем на мгновенье.
Проходит ночь – и в роще дышит свет,
Две птички, тесно сжавшись, спали рядом,
Но с блеском дня той дружбы больше нет,
И каждая летит к своим усладам.
За тьмою – жизнь, за холодом – апрель,
И снова темный холод ожиданья.
Я разобью певучую свирель,
Иду на Запад, умерли мечтанья.
Бесчувственно Великое Ничто,
Земля и небо – свод немого храма.
Я тихо сплю, – я тот же и никто,
Моя душа – воздушность фимиама».

‹Февраль 1900›

Из книги «Только любовь» 1903

Семицветник

Я всему молюсь.

Достоевский

Гимн Солнцу