Будда

Идея и провозглашение этого Будды будущего лежат в основе одного ордена — Арья Майтрея Мандала, — который основан 14 октября 1933 года в Индии Эрнстом Лотаром Хофманом из Вальдхайма в Саксонии и распространен по всему миру.

Хофман, который в 1928 году в Шри-Ланке примкнул к немецкой общине монахов тхеравады вокруг Ньянатилоки и был инициирован гам как Брахмачари Говинда, оказался через несколько лет лучшим знатоком южного буддизма. Поэтому в 1931 году он был послан делегатом от находящегося тогда под властью Британии Цейлона на Всеиндийскую буддистскую конференцию в Даржилинг на северо-востоке Индии. Там он встретился с тибетским ламой Нгавангом Калцангом, известным как ринпоче Томо Геше, который посвящал Говинду в учение махаяны и ваджраяны. Быстрое и глубокое проникновение Говинды в тайны северного буддизма побудило ринпоче, заботящегося о мировом распространении ваджраяны, поручить немецкому монаху основать буддийский орден. Так возникла Арья Майтрея Мандала, община буддистов, которая в духе ринпоче и его выдающегося ученика Говинды пытается понимать учение Просветленного и жить по нему согласно смыслу ваджраяны.

С помощью журнала «Крайз», выходящего раз в три месяца, орден и примкнувшие к нему общины мирян поддерживают связь со всеми немецкоговорящими заинтересованными людьми.

Своей деятельностью умерший в 1985 году лама Говинда объединяет посредством учения и произведений — он написал большое количество важных книг — три направления буддизма: хинаяну, махаяну и ваджраяну. Он четко показывает общее в них и указывает в этом смысле буддийский путь в будущее.

Это выражено уже в названии ордена: Будда Майтрея указывает направление, которое является главным для Говинды и его последователей среди тибетских гуру. Ведь Будда Шакьямуни уже назвал Будду Майтрею, который на небе тушита ждет своего последнего перерождения, единственным бодхисатвой и своим преемником.

Говинда преподносит «буддизм как живой опыт». Так называется важная глава одной из его ранних книг «Основы тибетской мистики». В ней он убедительно объясняет, почему сохранившиеся речи Будды не передают полного познания и знаний Просветленного.

Он пишет по этому поводу: «Даже совершеннейшая формулировка учения Буддой не избавила бы его последователей от необходимости новой формулировки, потому что даже если учение было совершенно, то люди, которым он возвещал его, были несовершенны, и то, что они могли воспринять и передать дальше, было, как все дела человеческие, несовершенным».

Эта точка зрения составляет основу обращения Говинды с учением Будды. Этим он отмежевывается от всякого рода догматизма. Он говорит: «Те, которые слепо верят словам, как и те, которым исторический антиквариат важнее истины, естественно противятся такому осознанию, которое лишает их чисто ограниченное и скроенное для домашнего потребления мировоззрение его абсолютизма и его однозначности. Поэтому они думают, что поздние буддийские школы выйдут за пределы Будды, в то время, как они в действительности вышли только за ограниченные, обусловленные временем понятия современников и преемников Будды, которые пытались навечно закрепить его учение».

Вряд ли кто-нибудь, кроме Говинды, так серьезно и глубоко занимался духовными элементами буддизма на всех его фазах. Квинтэссенция этого длящегося всю его жизнь занятия учением, его изменениями и его выводами записана в его выпущенных дополнительно сочинениях под названием «Живой буддизм на Западе», которые считаются его завещанием. Там он пишет в продолжение предыдущей мысли:

«Мы, буддисты Запада, должны учиться у исторических школ Востока, пока мы, не изменяя существенно содержания учения, найдем соответствующее нам выражение и путь. Концепции учения в буддизме имеют всегда только значение пальца, указывающего путь, а именно путь, которым нужно идти. И как до сих пор каждая страна чем-то ценным способствовала развитию буддизма, так и мы на Западе должны, если хотим, чтобы учение Благородного пустило здесь корни, внести наш вклад в дальнейшее развитие и наполнить его свежей жизненной кровью».

И далее он говорит: «Мы выражаем наше глубочайшее почтение созданным в прошлые времена формам и мы знаем, что мы должны по ним учиться. Но мы затормозим собственный рост и приговорим буддизм к смерти, если останемся привязанными к старым формам. Жизнь не знает простоя, и то, что не растет, должно умереть. Поэтому мы извлечем пользу из опыта прошлого — не цепляясь за него, а исходя из него, построим будущее и в его основу заложим самое существенное всех школ буддизма».

С такой точки зрения Говинда смотрит на Майтрею, Будду будущего. Для него он является альтернативой не Будде Шакьямуни, дух которого он примет и понесет дальше, а для запутавшихся в сансаре людей перед лицом их разнообразных благодетелей, будь то политики, экономисты, ученые, священнослужители или гуру-самозванцы и целители сомнительного толка.