Будда

В Махаяне (Великая, Большая колесница) шуньята — центральная философская категория. Она является, «во-первых, символом неописуемого абсолютного единства реальности, во-вторых, понятием, передающим значение всеобщей относительности, обусловленности, взаимосцеп-ленности мироздания, отсутствия в нем какой бы то ни было самостоятельной, независимой сущности, и, в-третьих, объектом высших практик медитации»[96].

В Палийском своде, в раннебуддийской традиции Хинаяны (Малая колесница) шуньята «обозначает отсутствие вечной души в индивидах и нетленных начал во Вселенной»[97].

Как повествует буддийское предание, свое учение на небесах Тушита проповедовал бодхисаттва Сантушита. Перед этим воплощением он был милосердным и сострадательным земным царем Вессантарой, который долго царствовал на радость своим подданным. Однажды произошло нисхождение Сантушиты на Землю в обличье белого слона с шестью бивнями. Затем он вошел в правый бок (бедро) своей будущей матери и растворился в ней, в результате чего переродился Сиддхартхой Гаутамой, чтобы окончательно покинуть мир страстей в облике Будды Шакьямуни. Там же, на небесах Радости, находится и ждет своего часа бодхисаттва Майтрейя, Будда Грядущего, преемник Будды Шакьямуни.

Майтрейя рассматривается буддистами в своих двух неразделимых ипостасях: как бодхисаттва и как Будда Грядущего. Он единственный бодхисаттва, который признается всеми направлениями буддизма.

Всегда стоит помнить, что Будда не растекался «мыслию по древу», как поступали многие его последователи, охватывая неохватное. Вспомним, что он говорил: «Я учил одной и только одной вещи — это страданию и преодолению страдания».

С помощью метода, предложенного Первоучителем, как убеждены буддисты, каждый человек может наполнить себя энергией и жизненной силой.

Вступление в буддийскую жизнь обязывает сделать объектом сосредоточения собственный ум, накопивший опыт прожитых лет — страдание.

Бодхисаттвы, как убеждены буддисты и о чем я только что писал, помнят события, происходившие с ними во многих предыдущих рождениях. Но поможет ли это знание не зависеть от внешних обстоятельств, приблизиться к совершенству и истине? Не приведет ли углубление в себя к полному отчуждению от людей и дезинтеграции собственной личности?

В Интернете я случайно обнаружил авторский блог Николая Перова «Саморазвитие и самосовершенствование». Это молодой человек 1996 года рождения, окончивший в 2013 году московскую школу. Он доступным языком объясняет, чем, по его мнению, учение основателя буддизма полезно современному человеку.

Мне понравилась точность, с которой формулирует свои мысли двадцатилетний юноша. Не могу отказать себе в удовольствии их процитировать: «Для Будды феномены его ума, его внутренняя реальность, его страдание были такими же реальными, как дерево, под которым он сидел. Вместо того чтобы изучать свой ум извне, он заглянул внутрь при помощи своего рафинированного, очищенного в медитативном сосредоточии восприятия. Это не было каким-то откровением свыше или шаманистским опьянением транса. Напротив, его видение проблемы было предельно ясным, а рассудок предельно трезвым. Эта та степень трезвости, которая достигается только упорными и долгими практиками. Он увидел, что за проблема существовала внутри его, почему она появляется, можно ли ее решить и как это сделать. И этот опыт не был каким-то абстрактным и глубоко трансцендентным существующей реальности, его может обрести каждый. Любой человек может достичь состояния Будды и проверить, прав был Сиддхартха в своих выводах или нет»[98].

Остается к этим доводам о полезности для современных людей учения Гаутамы Будды добавить пробуддийское соображение Генри В. Миллера, что «полное освобождение человека достигается только за счет полного и окончательного приятия всего сущего»[99].

Это сущее Первоучитель принял не с распростертыми объятиями, а с болью в сердце. Оно образовалось в результате людских страстей, эмоций и пагубных привычек. За неимением чего-то другого он признал его единственно реально существующим в своей пустотности. Не парадоксально ли, что приняв за данность то, что препятствовало его духовному раскрепощению, он добился полного освобождения? Вовсе нет. Если бы он посчитал это сущее эфемерным или побочным продуктом чего-то метафизического, он не смог бы так глубоко заинтересоваться им, изучить и описать с впечатляющей убедительностью свободного в своих исканиях художника и мыслителя. Не смог бы заглянуть в свое сознание, разбудить свои спящие серые клеточки и понять, что всему сущему, казалось бы непоколебимому и вечному, все-таки найдется альтернатива.