Будда

Далее в предании говорится: «Придя снова, святой мудрец обыскал окрестности. Увидев скорлупу яиц, он осмотрелся и нашел двух мальчиков в зарослях сахарного тростника. Он признал в них детей Гаутамы и забрал в свой дом, дал им молока и вырастил их. Поскольку они родились от солнечных лучей, они стали известны как сурьявамша, или солнечный народ. А поскольку они были сыновьями Гаутамы, то это имя стало их родовым именем. Поскольку они родились из его собственного тела, их назвали Ангираса — имя легендарного риши. А поскольку их нашли в зарослях сахарного тростника, они стали известны как Икшваку (санскр. икшу — сахарный тростник). Когда царь Бхарадваджа умер, не оставив сыновей, министры собрались на совет, обсуждая, кого поставить царем. Кто-то сказал, что следует поставить царем старшего брата. Они предстали перед святым мудрецом Аситой и спросили его, где Гаутама. Святой мудрец сказал: “Вы убили его!” Они ответили: “Мы даже не видели его! Как мы могли убить его?” Святой мудрец ответил: “Я заставлю вас вспомнить!” И, молвив это, он рассказал им всю историю»[86].

Министры поставили царем старшего из детей — того, кто первым вышел из яйца. Вскоре он умер и трон унаследовал младший брат.

От этого младшего брата Икшваку пошел род шакьев, справедливо отнесенный по необычным особенностям рождения близнецов к Солнечной династии.

Вот такая захватывающая криминальная история с полусчастливым концом была изложена в Синей летописи. Нетрудно увидеть в ней смысловое расхождение с другой, уже рассказанной мною историей — с легендой о риши Гаутаме. С тем божественным мудрецом, который безжалостно, понуждаемый исключительно старческой ревностью, оскопил главного ведийского бога Индру. Почему меня привлекла вторая легенда, ведь ее удаление по времени от племени шакьев огромно? Отвечаю: своей плакатной прямотой, без обиняков высказанной мыслью, что род шакьев пошел от праведника и мученика.

Доброго, поразительно доверчивого, расположенного к людям человека облыжно обвинили в том, чего он не совершал. Он претерпел на колу неимоверные страдания и все-таки сумел между угасающей жизнью и стремительно приближающейся смертью продолжить себя в двух сыновьях. Благодаря тому, что солнце принимает участие в создании его рода, появление и уход Гаутамы Будды в Паринирвану предопределены внеземной благодатью. Само появление Первоучителя закономерно, а его доктрина — путь к искуплению страданий первопредка. Страдание — начало и конец жизни в ее земных параметрах. Оно основа основ того будущего, право на которое у людей нравственно безупречных, в чьих действиях точка отсчета — сострадание.

В этой неординарной истории о трагической кончине Гаутамы-первопредка кому-то покажется сомнительным видеть параллель с обрядом очищения смертью на Голгофе одного из разбойников и обретения вечной жизни, но прямая связь, на мой взгляд, с христианским мифом в ней все-таки присутствует.

Тибетский монах новым поворотом сюжета в этом рассказе объясняет главный смысл Просветления Сиддхартхи Гаутамы. Чтобы понять приведшую его к этому состоянию причину, обратимся к Оливье-Морису Клеману (1921–2009). Французский богослов, историк, профессор Свято-Сергиевского православного института в Париже писал: «Любая цивилизация разрывается между двумя возможностями: с одной стороны, это стремление вернуться в рай через праздник, через искусство и развлечение, через бескорыстное восхищение природой. С другой стороны, это работа, это гуманизация материи мира и превращение ее в единое тело всего человечества»[87].

Гаутама Будда в своей деятельности по «гуманизации материи мира» достиг впечатляющих результатов. По преданию, бог Кришна (одна из аватар, нисхождение на землю бога Вишну) преподнес Первоучителю в качестве признательного дара боевое знамя (санскр. — дхваджа). Ведь он был колесничим у одного из пяти братьев Пандавов, полководца Арджуны, во время Великой битвы между ними и двоюродными братьями Кауравами на поле Куру — Курук-шетре. Это знамя во время сражения находилось на колеснице за спиной полководца. Оно, как верили, непременно приводило к победе. Такой стяг часто выглядел устрашающе, чтобы вселять ужас во врагов. Это могла быть отрубленная человеческая голова, насаженная на пику, или содранная с человека кожа в кровавых подтеках, укрепленная на древке.