Будь со мной

Призрака я, можно сказать, не замечал. Она была всего лишь одной из десяти. Разговаривала ли она вообще в тот вечер? Может быть, тогда я просто не расслышал ее чудного околдовывавшего голоса? Наверное, разговаривала. Я низвел ее в ранг неинтересных, даже не составив о ней какого-нибудь осмысленного представления. Остальные в моих глазах были слишком колоритными личностями: старый злой Рен из университета, буйный МакДара, его девушка Катрин. Мы с ними были так давно знакомы, что понимали друг друга с полуслова, полувзгляда. Единственная зацепка, оставшаяся в памяти, — смутное и едва различимое, как крючок застежки-липучки, воспоминание: она разговаривала с Катрин в коридоре перед тем, как все ушли. Что-то в ней или в том, что она говорила, вызвало желание защитить ее, как будто она нуждалась в помощи.

Потом эта первая встреча с ней столько раз обсасывалась и переоценивалась, но тогда в моей памяти она осталась всего лишь размытым пятном. Мелькнувшей серой тенью. Ничем. Опасайтесь серых мышей.

2 Ричард

Но все по порядку. Меня зовут Ричард Ферон. Я вырос на побережье Корнуолла вместе с четырьмя сестрами. Родители особой строгостью не отличались, так что детство у меня было сумасшедшим, полная свобода, что вылилось в чрезмерную страсть ко всему городскому. Как только подвернулась возможность, я уехал в Лондон, где собирался начать сногсшибательную карьеру, хотя в глубине души немного стыдился своего среднешкольного деревенского образования.

Первые годы третьего десятка ушли на работу и онанизм. Я написал рецензии на бесконечное множество романов; я взял интервью у миллиона истеричных писателей; я совмещал эту жалкую работенку с попытками устроиться в какое-нибудь солидное издательство биографом; мои амбиции всегда шли вразрез с сформировавшимся у меня бессистемным методом работы. Короче говоря, я работал, дрочил и западал на женщин, в основном не на тех, которые мне подходили. Встревоженные и заинтригованные богини спускались со своих тронов, соблазненные моей неиссякаемой изобретательностью. Чаще всего замужние или несвободные, они привносили свои радости, а порой и мучения в мою по большому счету спокойную жизнь, заставляя меня страдать от одиночества больше, чем тогда, когда я еще был мальчиком-полудевственником.

От всех этих страстных влюбленностей избавить могли только годы. Когда мне перевалило за тридцатник, они волочились за мной тошнотворным шлейфом. У других за плечами была иная школа жизни: знакомства в клубах и на чужих квартирах, головокружительные приключения в Таиланде. Я же, в душе зацикленный на одном простачок и трус, встречался с примадоннами. На тему их похорон я фантазировал не меньше, чем думал о сексе: представлял сцену на кладбище, себя я всегда видел убитым горем, но держащимся в стороне, подальше от овдовевшего мужа, играющего желваками.

Со временем я все же поумнел, потому что мне повезло: я встретил Лелию как раз тогда, когда почувствовал, что перерос это все. Такое везение бывает раз в тысячу лет. Пребывая в подвешенном состоянии, отбиваясь от своих див и ожидая от жизни очень немногого, я повстречал ее, ту, о которой мечтал.

На следующий день после ужина у МакДары и Катрин я решил немного поработать, просто чтобы успокоить совесть к Рождеству. Когда я кое-как добрался до своего кабинета и плюхнулся на кресло перед компьютером, был уже полдень. Жужжание, которым модем огласил кабинет, когда я вошел в сеть, молотком забило по голове, и без того больной после вчерашнего. Я крутанул ручку громкости. В электронном почтовом ящике оказалась пара писем по работе, несколько групповых поздравлений от друзей и рождественская открытка со звенящими колокольчиками от МакДары, ее я даже не стал открывать. Щелкнул по последнему имейлу.

«Мне было страшно, вся страсть прошла, я стала девочкой из хрупкого стекла. Надев ситцевую сорочку, спрятала голубые вены, пульсирующие кровью. Нижние юбки были из рыхлой ткани, редкой, как холст. Кровь легко впитается в нее, если я буду неосторожной».

— Что за бред? — раздраженно рявкнул я. Понажимал на «Page Up», «Page Down», но в послании больше никакой информации не нашел. Имейл послан с сервера «Hotmail», поэтому никакого намека на то, кто его отослал, не было.

— Лелия! — крикнул я.

— Что? — Ее голос послышался через пару секунд, что должно было означать недовольство.

— Иди сюда.

— Зачем?

— Иди посмотри, пожалуйста.

Почувствовал поцелуй в висок и теплое дыхание, особенно ощутимое в холодной комнате.

— Бр-р-р!

— Вот именно. У меня у самого от этого мороз по коже.

— Что это?

— Не знаю.

— Что значит «не знаю»?

— Ну… — сказал я. — Не знаю, и все.

— Ш-ш-ш, — зашипела она мне на ухо.

Я отклонил голову.

— Извини. Отходняк.

— Чего ты брюзжишь? Ради Бога, хоть на Рождество не становись строгим и ужасным.