Будь моей судьбой

Вспомнился мозгоправ, к которому мать водила ее трижды - слишком самонадеянный и настойчивый, он каждый раз доводил ее до истерики. После этих визитов Дженни замыкалась, не желая разговаривать даже с самыми близкими.

- Мне очень жаль, но ребенок, судя по всему, просто не хочет быть оборотнем, - заявил он после третьего сеанса. - Думаю, мы должны уважать ее выбор.

Мать решила, что надо уважать. Смирилась и даже не напоминала. И простить ее за это сейчас было трудно.

- Понимаешь, я же просто хотела быть хорошей! Не хотела, чтобы меня забрали…

- Понимаю. Детка, ты извини, но твоя мать такая же никчемная кукушка, как и моя.

Эти слова неприятно царапнули. Наверное, потому что были слишком близки к правде.

- Ты никогда не рассказывал о своей матери.

- Ей на меня плевать, - мрачно сказал демон. - Игретт ди Небирос- законодательница мод и самая изысканная женщина бомонда. Пока я был мелким и милашным, она любила меня тискать и называть “своим зайчиком”, особенно на глазах у папарацци и подружек. А потом я подрос и стал хамить в ответ на попытки превратить меня в плюшевого мишку, и вся любовь сразу прошла. Во время развода она, чтобы вытащить из отца побольше денег, сплавила меня дядюшке Андросу, а он редкостная сволочь, - Раум скривился. - Сейчас мы не общаемся. Когда хочу узнать, как у Игретт дела, читаю светскую хронику.

- Но моя мама совсем не такая… Мы проводили много времени вместе.

- А толку, Дженни-сиротка. Если ни защиты, ни помощи.

И это тоже было правдой. Дженни привыкла до последнего оправдывать близких, но глупо врать. Сколько она себя помнила, Бренда Маккензи всегда была слабой, зависимой и несамостоятельной. Уже в десять лет Дженни вынуждена была принимать многие решения не только за себя, но и за маму.

- Понятно откуда у тебя это стремление всех опекать, Дженни-мамочка.

- Но… ей нужна была поддержка.

Раум скептично хмыкнул.

- А тебе не нужна? Сколько тебе было? Десять? В этом возрасте родители должны заботиться о детях, а не наоборот.

С этим трудно было спорить.

Выговорившись, Дженни почувствовала опустошение и легкость. В груди все еще щемило и болело, но плакать уже не хотелось. Мысли обратились из прошлого к настоящему. В нем она больше не была испуганным отвергнутым ребенком.

- Спасибо.

- Не за что, Дженни-гордая-волчица, - демон чмокнул ее в кончик носа. - Обращайся. Мне нравится, когда ты такая.

- Какая?

- Слабая, - он пропустил прядь ее волос между пальцами. - Доверчивая. Готовая принимать помощь, - губы прижались к шее чуть ниже уха. - Когда ты показываешь, что я тебе нужен, - выдохнул Раум ей на ухо.

По спине побежали сладкие мурашки.

- Ты мне нужен, - тихо откликнулась девушка. - Не потому, что можешь решить мои проблемы. Просто потому что ты - это ты.

“Я хотела бы быть с тобой всегда. Просыпаться по утрам в одной постели, целовать, пить вместе кофе. Поддерживать тебя во всех твоих начинаниях. Отдаваться по ночам. Родить детей, похожих на тебя. Не потому, что у тебя есть твой особняк и миллионы, а потому что ты - это ты”, - слова, которые ей отчаянно хотелось произнести. Но было стыдно и страшно.

До сих пор Раум не обещал ей ничего, кроме контракта на полгода. Не решит ли он, что Дженни навязывается таким образом?

Вместо ответа он привлек ее к себе и поцеловал так жарко и неистово, что все мысли вылетели из головы. Остались только требовательные прикосновения губ, наглый язык, жар его дыхания на щеке и стальной капкан объятий из которых не хочется вырываться.

Внизу живота приятно заныло, и Дженни вдруг поняла, что сидит в его объятиях полностью обнаженной. А вот на Рауме рубашка и половина пуговиц на ней все еще застегнуты. Непорядок!

Жадные поцелуи и тугие пуговицы. Прохладная пряжка ремня на брюках, дурацкие запонки, которые не сразу и поймешь, как расстегивать. И, наконец, прикосновение обнаженного тела к телу.

Демон опрокинул Дженни на меховое одеяло и навис сверху, опираясь на руки, и Дженни внезапно действительно почувствовала себя маленькой и слабой под его хищным жаждущим взглядом.

- Моя Дженни-конфетка… - севшим голосом пробормотал он. - Хочу тебя. Знаю, что не имею права настаивать, но я хочу тебя, Джен.

Дженни замерла, как птенчик перед змеей, чувствуя, как душу раздирают предвкушение и страх.

Она обещала ему себя. И она тоже этого хочет.

Но страшно. Согласится, шагнуть в неизвестность, зная, что обратного пути уже не будет. И надо бы побыть разумной девочкой, остановить  Раума, объяснить все - про пару, про священный брак. Но под его жадным взглядом мысли путаются и не найти нужных слов. Дженни устала от разговоров. Если она доверяет этому мужчине, то доверяет полностью, безоглядно. И так ли важно кто чья пара, если они все равно любят друг друга и хотят быть вместе?

- Да, - выпалила она и зажмурилась, чувствуя, как щеки заливает краска. - Только, пожалуйста… осторожней.