Будь моей игрушкой

— Тогда завтра? — он поймал ее за руку и снова улыбнулся, пуская в ход свое сногсшибательное обаяние. — Или на выходных. Детка, я обещаю, что не притронусь к тебе без разрешения даже если ты будешь тонуть в заливе.

— Ты в своем уме: приглашать на свидание сразу после попытки изнасилования?! — она стряхнула его руку так, словно это было гадкое насекомое.

Теперь в его глазах вспыхнула злость.

— Вот врать не надо. Если бы я хотел тебя изнасиловать, изнасиловал бы.

— Не сомневаюсь. Ты ведь делаешь все, что захочешь, тебе никто не указ. Я не пойду с тобой никуда, ди Форкалонен. Не смей приближаться ко мне, или я заявлю в полицию! Что бы он там ни говорил, Дженни не его собственность.

Хотя бы потому что может отказаться.

По тому, как закаменело его лицо, Дженни поняла, что наконец-то сумела по-настоящему уязвить демона. Еле удержалась, чтобы не съежиться, показывая свой страх, но Раум смолчал. Даже не стал ее удерживать, когда она прошла мимо него и взялась за ручку двери.

Она покинула кабинет, гордо выпрямив спину. Прошла до лестницы шагом, всеми силами стараясь не сорваться на бег.

Внутри все сжималось, в ожидании неминуемой расплаты от разъяренного демона. Только когда впереди показалась лестница, Дженни облегченно выдохнула и позволила себе ускорить шаг.

Добраться до общежития. Сменить платье. Вызвать курьера, чтобы отнес эту тряпку обратно ди Форкалонену. И записаться на прием к врачу — завтра, сегодня, немедленно! Она должна знать, откуда это противоестественное влечение к демону!

Глава 17

— Эй, ди Форкалонен? Демон остановился и вслед за ним остановилась его свита — шестеро адептов с последнего и предпоследнего курсов. Все как один — дети небедных и знатных родителей, золотая молодежь. На лицах припевал появилось неподдельное возмущение, словно Чарли позволил себе фамильярно окликнуть самого императора.

Сам некоронованный король академии только улыбнулся с фальшивым радушием.

— Чего тебе, малыш Чарли? — Есть разговор.

— Я не принимаю без предварительной записи, — демон отвернулся, явно собираясь уйти. Свита тоже отвернулась, окатив Чарли на прощание волной презрения.

Оборотень сжал кулаки. Глупая затея. Он знал, что с Раумом бесполезно разговаривать. Но не оставлять же все как есть? Чарли — старший из Маккензи в столице, и он мужчина. Он должен что-то сделать! Защитить женщину своего клана.

Юноша ускорил шаг и догнал компанию.

— Это по поводу Дженни, — выпалил он, не обращая внимания на неприязненные взгляды припевал.

Раум снова остановился.

— Ну, раз по поводу Дженни… — протянул он. — Тогда вещай, Маккензи. У тебя пять минут.

Чарли еле сдержался, чтобы не выругаться.

— Наедине, — уточнил он, ответив свите таким же злым взглядом. — Без этих… И пять минут — это мало.

— Прости, малыш, — в голосе демона зазвучала неприкрытая насмешка. — Но мое время расписано по минутам. Если хочешь личную аудиенцию, приходи сегодня вечером в «Счастливую семерку». Там и поговорим.

— Эй, подожди! Но удалявшийся демон словно не услышал окрика. А когда Чарли попробовал снова догнать его, шагавший в хвосте группы джинн обернулся и недовольно оскалился: — Тебе сказали — вали отсюда.

Все, что осталось Чарли — проводить свиту во главе с Раумом полным бессильной злобы взглядом.

*** У дверей клуба Чарли снова заколебался. Ему не хотелось возвращаться сюда, к месту, которое стало свидетелем его позора. Не хотелось смотреть в глаза всем, кто был в тот вечер в «Счастливой семерке» и видел его проигрыш. И меньше всего хотелось отвечать на вопросы где именно он взял деньги, чтобы расплатиться с ди Форкалоненом.

Если уж совсем начистоту, то ему вообще отчаянно не хотелось начинать этот разговор. Но надо. Если не он, то кто? Поэтому он толкнул створку и шагнул внутрь.

В клубе все было так же, как и неделей раньше.

Приглушенный свет отражался в полированных поверхностях, плясал на дорогой отделке стен, хрустальных бокалах с виски.

Пахло дорогими сигарами, деньгами и сдержанной роскошью.

На этот аромат, Чарли в свое время и повелся. На атмосферу шика, элитарности всего происходящего. За столами сидели его ровесники, такие же адепты академии, вчерашние дети, но в клубе они казались старше, внушительнее. Суммы с множеством нулей, фигурировавшие на расписках, добавляли происходившему солидности, делали каким-то значимым.

Идиотизм? Несомненно. Но чтобы понять это, надо проиграть восемьсот тысяч, пережить полные мучительного отчаяния три дня, отказаться от мысли просить у отца помощи и смириться с тем, что твоя жизнь кончена. И все это для того, чтобы узнать, что твоя подруга детства сумела спасти тебя, сделав… Что? Что-то страшное. Унизительное. Подарившее демону власть над ней.

Он предпочел бы ничего не знать об этом. Не вспоминать, не думать. Не встречаться с горькой правдой и собственным невозможным долгом перед девушкой. Чарли чувствовал себя беззащитным перед ними.

Но долг и вина грызла изнутри, требовали что-то сделать.

Задать тот самый вопрос, узнать подробности.