Будь моей игрушкой

Рожая детей с помощью магии, мы производим больных, нежизнеспособных и уродливых мутантов. Очень жаль, что нынешний император не желает этого понимать! — «Катар ту эймос»? — доброжелательно поинтересовался демон. — Наслышан о вашей деятельности.

Об активистах движения «За чистоту крови» действительно слышали все жители империи. Нет, «катары» не выступали против смешения кровей, например, между джиннами и сильфами. «Зачистотников» возмущали исключительно союзы людей с высшими расами.

Особенно лютовали активисты лет тридцать назад на юге, так и не смирившемся до конца с отменой человеческого рабства. На юге их действия не ограничивались плакатами с призывом поставить на место «низших». Человеков, осмелившихся вступить в брак с представителем любой иной расы, ждала травля. Угрозы, ненависть со стороны диаспоры, мелкие пакости от соседей. Доходило до рукоприкладства и настоящих издевательств. А пару раз все заканчивалось и вовсе трагично для людишек, вознамерившихся портить своей дрянной жидкой кровью наследственность старшей расы.

После нескольких громких дел с самосудом император направил в южные провинции спецкорпус службы безопасности. Особисты быстро навели порядок. С десяток громких судебных дел, несколько странных несчастных случаев и с борцами за чистоту крови было покончено. Рассказы о деятельности «Катар ту эймос» перешли в разряд страшилок, а их традиционный наряд — белый балахон и скрывающий лицо колпак с прорезями для глаз — прочно вошел в фольклор и анекдоты.

— «Катар ту эймос» — банда клоунов, — мужчина брезгливо поморщился. — Цели у них может и достойные, но методы… Вы видели эти мешки, которые они на себя надевают? Ночные погромы, сожжения людишек заживо — какая-то дикость и глупость. Нет, стране нужен порядок и внятная евгеническая политика, а для этого лучше действовать сверху. И если я, всего лишь скромный исследователь, далекий от власти, то вы, молодой человек, как сын лорда ди Форкалонена могли бы убедить императора прислушаться к голосу разума! — Вы преувеличиваете влияние моего рода, — Раум встал и протянул подписанный чек. — Не смею вас больше задерживать, доктор. Вот гонорар за услуги. Надеюсь, что все здесь прозвучавшее останется между нами.

Последние слова были не вопросом и не пожеланием, но приказом.

— Я умею хранить секреты, господин ди Форкалонен. И подумайте о моих словах. Мир на пороге катастрофы. Если не прекратить смешение крови, всего через несколько поколений нас ждут десятки тысяч слабых, больных и уродливых детей, вроде вашей Дженнифер Рейд… — Достаточно, — резко оборвал его демон. — Я вас не задерживаю, Макмиллан.

Еще несколько минут после ухода доктора Раум сидел, переваривая полученную информацию. Как ни обидно, но свадьба отменяется. Однако есть и плюсы. Он больше не обязан думать о чувствах Дженни и заботиться, чтобы ей все понравилось. Оборотней, в отличие от анхелос, законы империи не защищают с параноидальным рвением. Им даже разрешено (точнее — не запрещено) подписывать рабские контракты.

Раум все еще может сделать рыжую своей игрушкой. Как и собирался с самого начала. Он даже должен это сделать, чтобы застолбить свои права на нее и уберечь от посягательств других демонов.

Вот только как уговорить девочку на подобный шаг? Дженни явно не из тех, кто легко расстанется со свободой в обмен на деньги.

Можно, конечно, пойти традиционным путем. Поухаживать, предложить встречаться. Но насколько интереснее обладать игрушкой полностью, знать, что она не имеет права сказать «нет». И раз уж она не анхелос… Демон потянулся к постографу и быстро набросал распоряжения для службы безопасности.

Пока достаточно будет продолжать слежку. Нужно собрать как можно больше информации о девушке и ее родных. В жизни очень много проблем, которые можно решить с помощью денег, а деньги у Раума есть.

Он поймет на что можно поймать рыжую волчицу, а потом сделает предложение, от которого она не сможет отказаться.

Глава 15

«Жду тебя в кабинете мантики сразу после этой лекции», — Дженни перечитала сообщение на экранчике постографа и аж зашипела от возмущения. Что этот демон о себе возомнил, когда решил написать ей? Да еще в таком тоне, словно приказ отдавал своей подчиненной.

Или это из-за того поцелуя в беседке? Надеется, что Дженни так понравилось, что она прискачет повторить? Она прикрыла глаза и воскрешая в памяти ласковые и настойчивые прикосновения его губ. Раум целовался совсем не так, как Чарли. И не так, как те мальчишки, которые приглашали Дженни на свидания в ее первый год в Аусвейле.

Он делал это без малейшего следа юношеской неуверенности и торопливости, чувственно, глубоко и безумно возбуждающе.

Дженни вспомнила его язык, ворвавшийся в ее рот — вроде как негигиенично и вообще фу, но она не чувствовала ни малейшего протеста ни тогда, ни сейчас, когда думала об этом.

Наоборот, это казалось правильным. Хотелось впустить его, ощутить в себе, стать ближе. Так близко, как только возможно.

Где-то внизу живота родилась томительная слабость.

Сволочной демон умел целоваться… да и не только целоваться.