Бубновый валет

Вот при каких обстоятельствах и появился на шестом этаже Алексей Федорович Деснин. Кареглазый брюнет, ладный, как цирковой атлет, и явно с военной выправкой, в офицерской гимнастерке без знаков различий и без следов шпал или ромбов, но с орденом Красной Звезды. Лицо имел броское, значительное (“из командиров”), если кому в голову и пришел профиль Бонапарта, то вряд ли это впечатление было объявлено вслух. Как он появился в редакции и как был взят в штат, имелось версий пять. Приведу две основные. Принят по чьему-то звонку с рекомендацией: знает армию и пописывает. Вторая: явился сам, принес какие-то заметки (“В Н-ском полку” и т. д.), их опубликовали, отделы после чисток были полупусты, и Деснину предложили должность сотрудника военного отдела. Вполне возможно, что отдел этот именовался тогда “армейской молодежи” или “оборонной работы”, но в обиходе же и в особенности после сорок первого его называли “военным отделом”. Впрочем, до сорок первого было еще далеко. И близко. Новый сотрудник прижился, хотя заметной фигурой не стал и ни с кем не сблизился, характер имел закрытый, говорил лишь по делу. Но однажды он пропал, его разыскивали, без толку. Объявился он через две недели и со вторым орденом Красной Звезды. Вызванный к Главному редактору для объяснений, Деснин с достоинством, но и как бы давая понять, что ничего особенного не произошло, сообщил Главному, как человеку государственному и облаченному доверием, что он выполнял ответственное задание, рассказывать о котором не имеет права. И что его отлучки возможны и в будущем. И действительно, в последующие полтора года произошли еще три отлучки Алексея Федоровича. После первой из них он вернулся (ходил прихрамывая, с палочкой) с орденом Боевого Красного Знамени, после второй (левая рука на перевязи, ненадолго) – с орденом Ленина, после третьей – его имя появилось в списке замечательных граждан страны, удостоенных звания Героя Советского Союза. Указ с этим списком опубликовала и наша газета. Список был сводный. В нем упоминались и полярники, и летчики, и пограничники, каких свойств подвиги совершил Алексей Федорович Деснин – в указе не сообщалось.

А догадки могли возникнуть самые разнообразные. Заканчивалась война в Испании, безобразно вели себя на границах самураи, да и внутреннему врагу лишь переломали хребет, но добит он еще не был. Можно предположить, какие чувства вызвал на шестом этаже неразговорчивый орденоносец Алексей Деснин. Кто смотрел на него с обожанием, кто с ожиданием новых чудес, кто с удивлением, а кто и со страхом. Казалось, что не только тайны и подвиги упрятаны в Деснине, а газета – лишь некая бухта с причалом для него, но снабжен он еще и полномочиями внутри редакции. Происходило и служебное продвижение Деснина. Сначала он был назначен замзавом, а потом и заведующим военным отделом. Сам он почти не писал, публикации его случались в “соавторстве” с кем-нибудь из бойких перьев, но он охотно правил заметки и письма военкоров, то есть переводил их полуграмотные сочинения в более или менее грамотное состояние. И разработчиком всяческих заданий сотрудникам он оказался толковым. Военные темы он на самом деле знал.

Понятно, что все ждали его с Золотой Звездой на шестом этаже. Михаил Иванович Калинин Звезду ему вручил. Но на шестом этаже Деснин не появился.

На кремлевском приеме после наградной церемонии к Берии подошел начальник Главсевморпути (или его зам) и после обмена любезностями, чоканий и праздничных шуток сказал: “Ну вот, Лаврентий Павлович, мы вашу просьбу выполнили…” – “Какую просьбу?” – удивился царедворец в пенсне. (Мне думается, что слова пусть и уважаемого человека – “Вашу просьбу…” – чрезвычайно возмутили Берию или даже оскорбили его.) “Ну как же, – сказал полярный начальник. – Вы попросили включить вашего человека в наш список, чтобы не… Вопрос тут деликатный, и я вас понял…” “Когда я вас просил?!..” – “Как когда? – теперь уже удивился полярник забывчивости наркома. – Недели три назад…” – “Я вас лично просил?” – “Мне позвонили по правительственной связи, – в голосе полярника возникло беспокойство. – Прозвучало: “С вами говорит Берия”, ну и последующее насчет списка…” – “Похоже на меня?” – “Похоже… – неуверенно сказал полярник. “Где этот мой человек?” – “Не знаю, Лаврентий Павлович… А фамилия его Деснин…”

По общему мнению рассуждавших в конце шестидесятых, Деснин перестарался. Потерял чувство меры и зарвался. И не дано ему уже было и разбитое корыто.