Брусиловский прорыв

В начале 1916 года у М. В. Алексеева был принят на вооружение несколько иной план кампании, нежели тот, что был впоследствии доложен Верховному Главнокомандующему в качестве основополагающего. Первоначально генерал Алексеев намеревался сосредоточить главную группировку войск на Юго-Западном фронте. Затем должен был последовать мощный удар усиленным кулаком в Галицию и далее – на Карпаты, от рубежа Ровно – Проскуров. При этом для успеха такого крупномасштабного наступления союзники должны были предпринять одновременное с русскими наступление через Сербию и Македонию от Салоник. Пунктом встречи должен был стать Будапешт.

В тылу Юго-Западного фронта ген. М. В. Алексеев предполагал сосредоточить всю ту конницу, что возможно будет собрать в кулак, – несколько полнокровных кавалерийских корпусов. И после прорыва фронта неприятеля сто тысяч русских сабель должны были хлынуть на галицийские просторы, так пригодные для действий кавалерии[12]. Вне сомнения, при умелом руководстве русская конница должна была просто-напросто размять копытами бегущего противника. Главное – опрокинуть врага и побудить его к беспорядочному отступлению, напоминающему бегство. Вполне вероятно, что в случае принятия такого плана штаб Ставки так или иначе приходил к мысли о создании конных армий, способных стать оперативными соединениями в тылу неприятеля, отступающего под фронтальным натиском русской пехоты.

Таким образом, целью кампании 1916 года Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего первоначально ставил вывод из войны Австро-Венгрии. Бесспорно, что генерал Алексеев превосходно сознавал разницу между австрийцами и германцами. Удар по более слабому противнику вынудил бы немцев распылять свои резервы по всей Галиции, при этом не будучи особенно сильными в любой точке. Также такой план безоговорочно отдавал инициативу действий в руки русских: австрийцы уже в 1915 году не могли сражаться без помощи немцев, так неужели же они смогли бы самостоятельно вырвать у русских инициативу?

Но для достижения подобного успеха надо было заранее сосредоточить все резервы и тяжелую артиллерию на Юго-Западном фронте, так как в плане перебросок противник явно превосходил русскую сторону, ибо в его руках находились все те немногочисленные рокадные (меридиональные) железнодорожные линии, что вообще существовали на Восточном фронте. Следовательно, русские должны были использовать всю заблаговременно накопленную мощь первого удара в самом начале наступления: уступая противнику в маневрировании резервами, вся мощь удара должна была быть сразу сконцентрирована в наступающих войсках, еще при сосредоточении ударных группировок.

Итак, можно видеть, насколько изменился подход новой Ставки к стратегическому планированию. Ведь ранее все русские планы операций, как правило, исходили из того, насколько они будут служить общекоалиционному делу. Возможно, что это и правильно, однако такой подход правилен, когда все союзники придерживаются такой же стратегии. Между тем в 1915 году обескровленные русские армии Восточного фронта не получили от союзников по Антанте своевременной поддержки: французы стали наступать только в сентябре, когда русские потери (как человеческие, так и территориальные) уже превысили все предполагаемые пределы. Странно, что история повторится и в период Второй мировой войны. В начале июля 1942 года немцы уничтожат шедший в Советский Союз караван PQ-17, брошенный англо-американским охранением по приказу свыше. И следующий караван пойдет в СССР только в сентябре. Надо ли говорить, что июль – август – это кризисный момент на Восточном фронте: фашисты рвались к Сталинграду и Кавказу.

Однозначно, что прежний Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и его сотрудники и теперь не раздумывая пошли бы на самом коротком поводу у союзников, что они неоднократно и доказывали в операциях 1914 – весны 1915 года. Теперь же, даже понимая зависимость страны от западных держав, генерал Алексеев (безусловно, с одобрения императора Николая II) старался снизить издержки союза России с Антантой настолько, насколько представится возможным. Ведь нельзя забывать, что многие русские генералы, чиновники и, разумеется, общественность продолжали считать усилия Российской империи в войне «жертвой», необходимой для общесоюзного дела.

Однако точно так же, «жертвой», только в несколько ином смысле, русских считали и англо-французы. По мере ослабления России и усиления Запада союзники требовали все больше и больше, вынуждая русских идти на неизбежные уступки (взаимное ослабление России и Германии в ходе Первой мировой войны было только на руку Великобритании и Франции) ввиду слабости нашей страны в военно-экономическом и внутриполитическом отношении. Невзирая на то что планирование ген. М. В. Алексеева было не только стратегически верным, но и единственно возможным для русской Действующей армии, страдающей от недостатка технических средств ведения боя, союзники отклонили план русских и вновь настояли на нанесении главного удара на Восточном фронте по Германии.