— А сын, Алеша?.. а жена?.. Любовь Прокофьевна, если не изменяет память?
Игорь невольно благодарно улыбнулся, и сердце его до краев наполнилось теплом. Он привык издавна к таким неожиданным, прямым и открытым вопросам Брусилова. Им всегда предшествовала заботливая и вовсе не случайная, отеческая мысль о человеке, к которому обращен вопрос.
— Сын растет, здравствует, — ответил Игорь со свойственной ему шутливостью, когда речь касалась близких, очень ему дорогих и он боялся выдать словами свое чувство. — Жена лицедействует в Александринке… неукоснительно участвует в летучих спектаклях… провожает идущих к нам на пополнение красноармейцев… Играет им Оль-Оль в «Днях нашей жизни»…
И уже отнюдь не наигранным веселым блеском загорелись рыжие точки в глазах Игоря.
Алексей Алексеевич сдвинул брови, припоминая, что это за пьеса такая «Дни нашей жизни». Ответная улыбка шевельнула его усы:
— А ты не смейся… благое дело делает… Благое дело! Тут не в пьесе — в заботе… Забота всегда доходчива.
На этом короткий разговор о «личном» оборвался.
Только в передней Игорь отважился спросить:
— Скажите, Алексей Алексеевич, а вам все-таки не страшно было все это пережить?
Алексей Алексеевич нагнулся к нему и приглушенным голосом, в котором прорывалась задорная, счастливая улыбка, отвечал:
— Сознаюсь тебе — да! Страшно! — Посмотрел прямо в глаза испытующе и любовно. — Как страшно и весело всегда смотреть на какого-нибудь мальчишку, когда он взбирается на высокое гладкое дерево… Ему всего, может быть, пять лет… Но я никогда не останавливаю. Так надо.
И, помолчав, загасив под усами улыбку, неожиданно строго глянув на буденовку, которую Игорь собирался надеть, молвил отрывисто:
— Ну, прощай… И помни одно: ты русский воин. Тебе предстоят многие славные бои и победы. Но знай, что сила нам, русским, дана не для того, чтобы насильничать, а чтобы осилить зло, и мы его осилим… Пусть это станется тогда, когда косточки наши истлеют, — добавил он, — но это
Внезапно смущенная улыбка осветила лицо старика, он заторопился, точно спешил затушевать слова, прозвучавшие, на его взгляд, чересчур значительно и несвойственно для него. Он похлопал Игоря по спине, подталкивая к двери и приговаривая:
— Иди… иди… дело не ждет, время не терпит… иди… Игорь вышел в переулок. Глубоко и широко дохнул свежего воздуха, точно скинул с себя все сомнения и тяготы пережитых лет. Легко и ласково стало на сердце, крепко и ладно в душе.
— Сила нам дана, чтобы осилить зло. И мы его осилим, — повторил он неожиданно громко брусиловские слова, шагая вдоль переулка.
Справка об авторе
Самым значительным его произведением современники считали роман «Отречение» (в 2 книгах, 1935–1937), отразивший события бурного предреволюционного времени, настроения различных слоев общества, особенно артистической и художественной среды. Последние годы жизни Ю. Слезкин работал над исторической прозой. Роман «Брусилов» написан в 1944 г.
Текст печатается по изданию: Слезкин Ю. Брусилов, М.: Советский писатель, 1947.
Хронологическая таблица
1853 год
1867 год
1872 год
1874 год
1875 год
1876 год
1877 год
1878 год