Брудершафт с Терминатором

Между тем он миновал квартал, ни разу не оглянувшись, и стало ясно: прибыл он не на машине. Шел он быстро, и я едва поспевала за ним, на это да еще на то, чтобы не потерять его в толпе, уходили все мои силы, так что о конспирации я не думала. Впрочем, он, как видно, никакой слежки не опасался, свернул с людной улицы в переулок, а я немного отстала: здесь он легко мог меня обнаружить.

Возле библиотеки он опять свернул и оказался на улице Верещагина, застроенной в основном старыми пятиэтажками, вошел во двор, и я, чуть помедлив, тоже. Во дворе была еще одна «хрущевка» с номером 25а на фасаде. Алексей направился к первому подъезду, открыл дверь без кодового замка и исчез за нею. А я подошла к детской площадке, опустилась на качели и задумалась. Возможно, Алексей просто зашел к кому-то, а возможно, живет здесь. Что же делать? Звонить в милицию? Его арестуют (как же иначе, непременно должны арестовать)… И тут я едва не зарыдала с досады. С какой стати его арестовывать? В милиции нет нашего заявления о похищении ребенка. Позвонить мужу? Проследить за Алексеем и узнать, где Саша? А если он не знает, где ребенок, что тогда? Зато дружки могут обнаружить наш интерес к нему, и в этом случае… «Думай, — бормотала я себе под нос, колотя по колену кулаком. — Думай, от этого многое зависит». И тут я неожиданно вспомнила вопрос, который задал мне муж: «Почему он тебя отпустил?» В самом деле, почему? Сбежала я в чужую смену, и обвинить его в халатности не могли, следовательно, он не рисковал. Если вдуматься, весьма странный поступок.

Он намерен был получить деньги от своих хозяев и к работе относился со всей серьезностью. Что же это выходит: деньги вдруг перестали его интересовать? А что, если с Олегом у него старые счеты и он воспользовался ситуацией, чтобы разделаться с ним, и это желание пересилило алчность? Неважно, что им двигало, важно, что он помог мне. Если помог в первый раз, почему бы ему не помочь во второй и не рассказать, где искать Сашку. Если откажется, пригрожу милицией… А вдруг он вместо того, чтобы помочь, запихнет меня в машину и отвезет в очередной охотничий домик? Если я все расскажу хозяевам, вряд ли его по головке погладят. Кажется, такое поведение называется шантаж… А мне плевать, как это называется, я хочу найти дочь.

Сцепив зубы, я направилась к подъезду и только тогда сообразила, что понятия не имею, где искать Алексея. Если он в гостях, следовало дождаться, когда он покинет дом, если все-таки живет здесь, узнать, в какой квартире.

Пока я бестолково топталась возле подъезда, из-за угла вывернули двое подростков и направились в мою сторону. Один что-то рассказывал другому, размахивая длинными руками.

— Вы в этом доме живете? — шагнув им навстречу, спросила я.

— Ну… — кивнул один и взглянул на друга, точно ища в нем поддержки.

— А соседей своих хорошо знаете?

— Ну… — вновь промычал он.

— В первом подъезде живет мужчина, высокий, широкоплечий, волосы светлые, а возле уха Шрам, вроде бы след от ожога.

— У него «Ниссан» темно-синий, — влез второй мальчишка, а дружок кивнул и ответил:

— Он не живет, а квартиру снимает, то есть живет, конечно, но недавно. Мы ему тачку мыли. Пятая квартира на втором этаже.

— Спасибо, — торопливо буркнула я и вошла в подъезд.

Дверь с цифрой 5 была недавно обита дерматином и выглядела нарядной. Сердце у меня билось так, что некоторое время я стояла, вцепившись в перила лестницы, пытаясь хоть немного успокоиться. Потом решительно нажала кнопку звонка. Шагов я не слышала, из-за двери вообще не доносилось ни звука, и вдруг совершенно неожиданно она распахнулась, и я увидела его. Никак не меньше минуты мы молчали, таращась друг на друга.

— Заходи, — наконец предложил он, отодвигаясь в сторону, чтобы дать мне возможность пройти. Точно в бреду, я сделала несколько шагов, дверь за моей спиной захлопнулась, на этот раз с шумом. Я тревожно обернулась, а он сказал:

— Вон туда. — И махнул рукой в сторону комнаты.

Комната выглядела совершенно обыкновенно, гостиная в стандартной «хрущевке» со стандартной мебелью. Салфеточки, вазочки и слой пыли на полках. Было ясно, что ко всему этому уюту жилец не имеет ни малейшего отношения.

Он сел в кресло, вытянул ноги и сложил руки на груди, глядя на меня без удивления и интереса, совершенно равнодушно.

— Садись, — кивнул на кресло напротив, друг от друга нас отделял журнальный стол. Я села, мучительно пытаясь найти слова. Пока говорил только он. — Ну, — недовольно нахмурил он брови, понаблюдав за мной.

— Что? — растерялась я.

— Это я должен спрашивать. — Голос его звучал напряженно. Я вновь почувствовала беспокойство, стремительно переходящее в страх, как тогда в доме. Было в нем что-то пугающее и, несомненно, опасное, так что все мои мысли о том, как я буду его шантажировать, разом показались мне несусветной глупостью. Я поспешно отвела от него взгляд, облизнула губы и сказала:

— Я шла за вами…

— Я видел, — кивнул он.

— Вы видели? — нахмурилась я.

— Разумеется. Я увидел тебя возле подъезда девчонки, не знаю, как ее там зовут…

— Юля. Ее звали Юля.