Бросок в пространство

Странный хозяин не подал руки гостю, даже не поклонился ему. Он дрожал всем телом, по-видимому, весь охваченный каким-то только что пережитым им, весьма сильным, впечатлением. Подойдя в приятелю, он проговорил прерывающимся голосом, едва переводя дух от волнения:

— Мак Грегор, ты приехал как нельзя более кстати!

— Вижу, — заметил посетитель иронически. — Я уж час как дожидаюсь здесь тебя.

— Да, Мак Грегор, — продолжал Бернет, по-видимому, не обратив внимания на слова приятеля, — я очень благодарен тебе, что ты посетил меня именно сегодня вечером.

— Не стоит благодарности. Ты уж чересчур гостеприимен, — сказал Мак Грегор, хладнокровно принимаясь опять набивать трубку. Бернет между тем подошел к столу, где стоял графин с водой, налил себе стакан и выпил его залпом, затем вынул из кармана платок и начал вытирать им сначала лоб, а потом свои влажные дрожащие руки.

«Он положительно рехнулся», — подумал Мак Грегор. — «Нужно будет увезти его хоть на месяц куда-нибудь на морской берег».

Между тем ученый вдруг подошел к нему и проговорил торжественно:

— Александр Мак Грегор, пойдемте со мной в мою лабораторию.

Это церемонное обращение к закадычному другу еще более утвердило Мак Грегора в предположении, что голова у его приятеля не совсем в порядке.

— Нет, дружище, уж избавь меня от этого, — проговорил он опасливо, — я не особенно труслив, но… но, право же, я боюсь твоих проволок, пружинок и всей прочей твоей чертовщины. Я непременно наступлю у тебя там на что-нибудь и тогда пиши пропало.

— Не бойся, теперь нет опасности, пойдем!

— Ну, пожалуй, пойдем.

Оба вместе вошли в соседнюю комнату. Глядя на них со стороны, можно было принять их за двух мошенников, замышляющих воровство со взломом. Бернет ступал неровно; по всему видно было, что его ослабленный трудами организм только что получил сильное потрясение: он едва держался на ногах. Мак Грегор, высокий сильный человек с густой темной бородой, суровым взглядом и загорелым, как юфть, лицом, закаленный в боях с людьми, с хищными зверями и со стихийными силами, с медведями в Каменистых горах, с неграми в Конго, с самумами в Аравии и с циклонами в китайских морях, представлял из себя презабавную картину: он выступал со смешной опаской, шаг за шагом, на цыпочках, беспрестанно озираясь по сторонам, словно боясь каждую минуту наступить на что или задеть за что-нибудь несуразное.

Лаборатория, в которую они вошли, не заключала в себе, по-видимому, ничего ужасного. Это была запыленная маленькая комнатка; то, что называется «уборкой», было в ней, по-видимому, вещью неизвестной, и по всему заметно было, что в ней уж много лет не бывал не только красильщик или обойщик, но даже полотер. Меблирована она была престранно. По стенам стояли комоды, шкафы и конторки со множеством выдвинутых ящиков и ящичков и стол с расставленными на них в беспорядке ретортами, стеклянными трубками различной формы, воздушными насосами, химическими весами, плавильниками и спиртовыми лампочками. Везде видны были свитки проволоки разной толщины, электрические машины совершенно новых систем стояли рядом с такими, форма которых знакома каждому студенту. На одном столе валялись обрезки металлических пластинок, комочки какого-то странного серого вещества, похожего на глину, шарики из бузинной сердцевины и какие-то перышки, вероятно, служившие для смазывания — словом, в комнате было много необъяснимого и диковинного рядом с вещами самыми обыкновенными.

— Прочти это, — сказал Бернет, подавая Мак Грегору бумагу, испещренную цифрами, буквами, знаками и химическими формулами.

— Это очень, очень интересно, — сказал Мак Грегор, показывая вид, будто действительно заинтересован, хотя содержимое бумаги было ему так же понятно, как египетские иероглифы; но, считая своего приятеля «не в своем разуме», он сознавал необходимость не противоречить ему.

— Что ты об этом думаешь? — просил Бернет.

— Что я думаю? — переспросил Мак Грегор, видя невозможность уклониться от прямого ответа. — Думаю… думаю что это… должно быть, вещь очень хорошая… А в чем тут дело? — вдруг спросил он без обиняков, перевернув листок вверх ногами.

Бернет с нетерпением вырвал у него листок из рук.

— Видишь ты этот шарик? — спросил он с оттенком пренебрежения, которое задело Мак Грегора за живое, хотя он и сам относился к приятелю как к безумному, с несколько обидным состраданием.

— Вижу, — отвечал он с досадой, — на столько-то у меня еще хватит сообразительности.

Шарик, на который указывал Бернет, лежал в стеклянной трубке, а трубка стояла стоймя на пластинке из странного вещества, которое Мак Грегор уже заметил, хотя не мог определить, что это за вещество — растительное или минеральное.

— Смотри же!

С этими словами Бернет коснулся серой пластинки тоненькой проволокой, и в ту же секунду шарик быстро выпрыгнул из трубки и повис над нею в воздухе, поддерживаемый словно магнитным притяжением.

— Что ты на это скажешь? — спросил ученый, весь дрожа от волнения.