Брошен ввысь

Альтаир стоит высоко, слепит глаза. Из-за этого нет звезд. «Феникс» подкрадывается незаметно. Мы не видим, как возникает где-то вдали звездочка над шахматной доской атмосферы, как она делается ярче, приближается, становится похожей на белую пешку, неотвратимо превращающуюся в ферзя. Нет – мы сразу видим ферзя. Он медленно растет.

Я смотрю на него. Действительно, приближение корабля красиво. Адам прав, но у меня-то опыт гораздо больше. Я ведь космонавт, пусть из средневековья. Матрос Колумб лучше понимал море, чем человек XX века, даже плывущий на теплоходе…

«Феникс» растет. Это он подобрал меня в пустоте 50 лет назад. Вита рассказывала, как это происходило. Хотя команду дала она, «Феникс» – вернее, его кибермозг по имени Фен – все делал сам. Сам посылал катер к обломку моего экспресса, сам его обследовал и сам переправил меня на «Жар-птицу». Оживить меня он тоже мог, но боялся шока. Умный мозг, вероятно. Интересно будет с ним познакомиться.

– Ты не передумал? – спрашивает Адам.

– Нет, – говорю я. – Пойми, я профессионал. Я не готов к родя колониста. Я выбираю космос. Я никогда не привыкну к вашим обычаям. У твоего времена свои взгляды, я их уважаю, но у меня тоже свои взгляды.

Адам молча глядит на приближающийся звездолет.

– В конце концов, если автоматы-терраформисты ушли дальше – значит, таков план.

– Да. Таков План.

Слово «план» Адам произносит с большой буквы, будто речь идет о чем-то божественном.

– Раз так, я иду дальше. Я космонавт, Адам. Мне нравится ваше будущее, но я иду дальше.

– Один?

Вопрос меня не удивляет. Есть масса объективных причин, приводящих к тому, что понятия «бросить женщину» для моих новых друзей не существует. Они мне нравятся, но не за это свое качество.

– Со мной летит Вита.

Момент напряженный. Адам – только координатор. Программу колонизации составлял не он, поэтому должен ей следовать. Если он скажет «нет»…

– А она согласна?

Отличный вопрос. Кто я такой? Средневековый монстр, которому плевать на человеческие желания. Ясно, что я могу увезти Виту насильно. Очевидно, предварительно связав ее и перестреляв половину команды во время поспешного отступления…

– Да.

– Еще кого-нибудь берешь?

Снова отличный вопрос. Отличный от того, что ожидаешь.

– Нет, – говорю я. – Больше никого.

Некоторое время молчим, глядя на облака. «Феникс» отстал от нас, ушел из поля зрения.

– Хорошо, – говорит наконец Адам. – Я, кажется, понимаю, почему все они в тебя влюблены…

Действительно, только в такого и влюбишься. Моногам, да еще со своими взглядами. Как такого отпустишь?..

– Может быть, – говорит Адам, – даже хорошо, что ты улетаешь…

Я его понимаю. Будь он моим современником, я знал бы, что понимаю правильно.

– …И хорошо, что с тобой летит Вита. Она ведь со многими испортила отношения.

Еще бы – монопольная обладательница первобытного моногама. Правда, это по нашей мерке, у потомков взгляды шире. Но Вита говорит так: «Не суди по нам. Кто летит в колонистки? Женщины с ненормально развитым материнским инстинктом. Уродки… На Земле совсем другие люди».

– Ты знаешь, я просто координатор, – говорит Адам. – Но будь моя власть, я бы приказал: улетайте.

Так. Внизу проплывают сверкающие поля облаков. Горизонт охвачен радужной дугой, но солнце вот-вот опустится, и станет темно.

«Улетайте».

Тот же пейзаж, но уже из-под атмосферы. Здесь когда-нибудь вырастет город. Пока здесь наш лагерь. Он спит. Похоже на Землю 1999 года, только пустынно, ни кустика. Планета еще не засажена.

Завтра мы с Витой улетаем; сегодня я прощаюсь с Юрой. Мы сидим рядышком, и ей хорошо. Она этого не скрывает.

– Какой чудесный вечер, – говорит она. – Как все здорово. Давай не будем варварски обращаться друг с другом.

Она для меня не просто женщина. Это эпоха, в которую я никогда не вернусь. Сейчас я по-другому воспринимаю слова Адама: «Больше тебе никто не нужен?» Но я встретил Виту на полвека раньше. Вита спасла мне жизнь. Я люблю Виту. Юра – просто красивая девушка. Разве мало таких на свете?

Внезапно понимаю, что мало. Те, что остались на Земле, не в счет. Они для меня как древнеегипетские красавицы. Женщины лагеря тоже не в счет, по той же причине. Сейчас они спят, а завтра мы уходим чуть свет.

Значит, женщин всего две: Вита, с которой я лечу завтра, и Юра, с которой сижу сейчас.

– О чем ты думаешь?

Я излагаю свои соображения.

– Выходит, я очень несчастен.

Ее смех чуть хриплый, но приятный.

– По-твоему, я тоже несчастна? Всего один мужчина, и тот завтра уходит?

Возразить нечего. Она смеется.

– Нет, я счастлива. Мне все равно, что будет завтра.

– Никогда не думаешь о будущем?

– А какое у нас с тобой будущее?

Некоторое время молчим.

– Как вы будете одни? – говорит она. – Я бы так не смогла.

– Почему одни. Человек – это память. Подобное питается подобным. Камни сложены из обломков других камней. Растения вбирают в себя части других растений. Животные – фрагменты других живых существ. Так и человеческая душа сплетена из многих кусочков душ других. Из чужих улыбок, слов, поступков…

– Ты сам себе противоречишь. Душа питается душами. Значит, человеку необходимо общество. А ты уходишь.