Бронзовый век

Нос Ингуса, который уже больше века сидел на пограничном посту вестибюля станции метро Площадь революции был стерт до основания. Источник удачи раздал себя без остатка. Его немногословного товарища-пограничника забрали на реставрацию в начале недели и пес с тоской в глазах, наблюдая за пролетающими мимо аэросоставами, ждал своей очереди. Без носа он чувствовал себя не лучшим образом. Мысли сбивали набившие оскомину фразы:

«Станция Площадь Революции».

«Переход на станцию Театральная».

«Осторожно, двери закрываются».

«Следующая станция Арбатская».

«Зе нэкст стэйшн из Арбатская».

Люди уже давно не прикасались своими теплыми ладонями к Ингусу- не сколько из-за его болезненного вида, сколько из-за предупреждающем о штрафе в 5 байткоинов объявления, спроецированного на колонну неоновыми огнями. Мораторий на телесные контакты был введен Всемирной нейросетью в 2037 году и ежегодно пролонгировался на основании пакта о глобальной пандемии человекоподобных организмов.

Обнимашки, рукопожатия перешли в незаконную плоскость взаимоотношений существ, населяющих планету. Все когда-то началось с бесконтактной оплаты и переросло в вот это все. Даже чипирование не помогало от болезней.

Подавленное состояние Ингуса было перманентным и усугубляло без того незавидное статическое положение бронзовой скульптуры.

Помните грустного ослика с хронической депрессией и прогрессирующим неврозом? Как там в сказке:

«Кажется, дождь начинается…

Кажется, жизнь неумолима в ожидании конца…

На сердце рана, в душе одиночество,

Туловище без хвоста.

И вроде бы входит, да и выходит не хуже

Убитый выстрелом, шар

Лопнул на перепутье, скользя по сучьям,

Эхом лишь: «Ииииааа»…»

Повесть об Ингусе была лишь прозой, но печальнее… До определенного момента…

Бронзовая Муму сидела в одиночестве в глубине одного их дворов на Остоженке и своими большими выразительными глазами пронзала бесконечность. Ночи и дни чередовались без остановки, прохожие не останавливаясь хаотично брели по своим человеческим делам. Муму поглядывала на развалившийся от времени фонтан, возвращалась ничего не значащими на первый взгляд флэшбэками в деревенскую юность: «Герасим, река, лодка, кирпичи, веревка…». Сейчас такой исход ей не казался таким уж плохим и безнадежным. Уйти на пике, что может быть лучше.

Помните мужчину в самом расцвете сил? Там все закончилось не очень хорошо:

«На полости слоями оседает пыль,

Мотор заглох, а он на взводе.

Наркотики, шаверма, алкоголь,

В подушку женщина притворно стонет.

«Малыш, я вся горю, я вся твоя!»,

Кричит любви продажной жрица.