Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов

Они по очереди приложились.

Голицын держал руководство в своих руках. Приказал:

— Меняемся местами. Волок садится за руль. Виталька, ты идешь на его место. Держи, бутылку…

— Я не буду. — Субанеев, пока они возились с мешками, все оставался на водительском месте.

— А что номера?

— Я оставил, как есть… — Впервые он открыто воспротивился. Бесполезно. Патрульная ГАИ, которая проскочила за нами… В ней в конце концов увидят, что нас впереди нет — сразу повернут…

— Твое предложение? Только быстро!

— Спрятать мешки и разбегаться.

— А машина?!

— Оставить с чужими номерами…

— Да через час уже станет известно, чья она! По номеру двигателя… Еще до полуночи к тебе придут. А дальше?!

— Скажу, что угнали, поставили свои номера!.

— Глупости!

— Буду стоять на своем!

Субанеев не испытывал ничего, кроме страха.

— Не сможешь. Виталька, я говорю тебе как опер… К утру они уже выйдут на меня и на Волокова!

— Клянусь! Буду стоять на своем: ничего не знаю! Никого не выдам!

— Пойми!.. Там четыре трупа…

Субанеев охнул.

— Если что — нам всем вышка!..

— «Угнали машину! Ничего не знаю!» — Это была истерика. — Буду стоять на своем! «Угнали и точка»!

Никакие аргументы на него уже не действовали.

Субанеев открыл дверцу.

— Я ухожу! Другого выхода нет!

— Есть!

Голицын взглянул на Волокова. Тот понял.

— Какой? — Субанеев уже вылезал.

— " Россолимо»!

Волок с заднего сидения дважды молча выстрелил комитетчику в спину. Тот вывалился в открытую дверцу.

— Все дела…

Голицын сел за руль. Включил зажигание, проехал несколько метров.

— Дай пистолет!..

— Держи!

Это был «ивер джонсон», который Волок в свое время оставил у себя из числа изъятых у задержанных.

— Мешки переносим. Теперь можно бросать «жигули». Но сначала…

Голицын вышел из машины, вернулся к месту, где виднелся Субанеев. Комитетчик лежал на спине, глаза были открыты.

— Прости нас, Виталька!

Голицын выстрелил ему в голову .

Это был контрольный выстрел.

— Так вернее.

Снова заняться мешками уже не пришлось.

Из соседнего переулка послышался звук милицейской сирены. Между домов вспыхнул свет фар.

— Все! Разбегаемся…

Глава пятая

МЕНТЫ

Бакланов затормозил.

— Они где–то тут…

Пространство пустыря замыкали вокруг невысокие дома — в последнее время, когда жильцов выселили, в нежилых помещениях тут располагались небольшие подпольные конторы, цеха.

Фары осветили свалку металлолома, несколько голых деревьев впереди,

— Да вот же он!..

Впереди темнел брошенный «жигуль».

Хлопнула дверца — Игумнов вышел из машины. Его зам с Баклановым вышли следом.

Надя осталась одна–при рации.

— Аккуратнее, — посоветовал Игумнов. — И начинай передавать…

Надежда нагнулась к рации.

Передача пошла:

— «Внимание! Преступники оставили машину….»

Голос ее перекрыл царящий в эфире бардак, который, впрочем, при первых же ее словах мгновенно исчез.

— Повторяю… Как меня слышите? Прием!

— Вас понял…

Дежурного перебил начальственный голос:

— Точное местонахождение по схеме…

Надежда уже называла.

— Номер машины…

Дежурный по городу отозвался множеством позывных разных патрульных машин. Они получили приказ немедленно следовать в направлении водоотводного канала…

Дежурный с хода перечислил мосты и набережные.

Все названные им патрули — проследуй они в район — могли чуть ли не стеной перегородить переулки–тупички.

Игумнов, его зам и Бакланов успели тем временем мельком осмотреть брошенный «жигуль».

Машина была пуста.

Игумнов дернул ручку багажника — он оказался заперт.

Бакланов привычно по–инспекторски с силой двинул кулаком по крышке она тут же поднялась.

— Вот оно все…

В багажнике лежали два инкассаторских мешка, один из них был уже опечатан. Сбоку валялась скомканная милицейская шинель и рядом оружие — два обреза, а еще револьвер иностранного производства и две гранаты.

— Револьвер «веблей» с боеприпасами, — навскидку определил Цуканов, большой спец по этой части.

Игумнов с силой захлопнул крышку.

— Далеко уйти они не могли.

— Да вот один!..

За машиной, в нескольких шагах, лежал человек в короткой пятнистой куртке армейского образца, руки безвольно разбросаны по сторонам…

Игумнов нагнулся — пробитый пулей висок неизвестного еще кровоточил. На груди кровь тоже не свернулась.

— Охранник со Старой площади… — Он кивнул Цуканову. — Скажи Наде пусть все–таки вызовет «скорую»!

— Понял.

Цуканов вернулся к машине. Игумнов с Баклановым двинулись дальше по пустырю. Зам догнал их, когда они подходили к домам.

— «Скорая» сейчас будет!

— Кто–то идет…

От одного из домов пробирался черный от копоти человек. Он нес ведро.

— Эй, друг!

Человек подошел. Он дежурил в котельной, нес выбрасывать золу. Горячий пепел в ведре поблескивал прожилками красных угольков.

— Никто сейчас не заходил к тебе?

— Нет.

— Тут во дворе одна котельная?

— Две. Вторая во–он она!.. С автоматикой. — Он показал рукой.

До котельной было метров двести пятьдесят. В квадратных окнах горел свет.

Игумнов повторил:

— Аккуратнее. Сначала обойдем вокруг…

— Это обязательно… — поддержал Бакланов.

Огромный, в зимней форменной амуниции «МО–15642» мог служить отличной мишенью.

— Пропадать никому не интересно. У меня в машине еще коньяк. Бутылка «Двина». Грех не попробывать…

— Подарок Дороги?