Броненосцы типа "Бородино"

Прошедшие специальную подготовку, хорошо натренированные трюмные старшины и их подручные стали благодаря этому норшеству спасителями корабля в бою, когда он из-за перекатывавшейся по палубам воды оставался в накрененном положении. Чрезвычайно важной мерой было и освобождение корабля от значительной массы имевшихся на нем горючих материалов. Их обилие в деревянной отделке верхних рубок, адмиральского помещения, кают-компании и офицерских кают крайне поразило побывавшего в Ревеле на "Князе Суворове" германского военно-морского агента. По его словам, на германских кораблях допускается только металлическая мебель, а в военное время ковры, занавески, шторы и мягкие кресла (ими обзавелись для своих кают и многие офицеры – Р. М.) в кают-компании, гостиных и офицерских помещениях вообще запрещены. За такое состояние, в каком находились шедшие на войну русские броненосцы, в германском флоте командиры были бы отданы под суд.

Броненосный крейсер "Адзума" в составе 2-го броненосного отряда. Фото сделано с крейсера "Идзумо".

Но любители комфорта не верили в опасность пожаров. Такого же мнения придерживался, видимо, и адмирал, который не поддерживал инициативу флагманского корабельного инженера Е. С. Политовского о решительном освобождении кораблей от дерева и кардинальной их разгрузке. Скептически отнеслись к таким предложениям инженеров "Орла" и "Бородино" также и на гвардейском "Императоре Александре III", где В. П. Костенке пришлось, как он писал позднее, выслушать целую отповедь о "мичманском" направлении мыслей кают-компании "Орла", где слишком уж любят "играть в войну", что при сильных противопожарных средствах нечего бояться огня и что легко разорить каюты, но неудобно будет в них жить и дорого восстанавливать их отделку, если во Владивосток удастся прийти с небольшими повреждениями.

В результате насущно необходимые меры, которые могли спасти корабли, взяли на себя смелость (уговорив командира) осуществлять в полной мере только на "Орле" и отчасти на старых, особенно переполненных деревом броненосце "Наварин" и крейсерах "Адмирал Нахимов" и "Дмитрий Донской". Не было забыто на "Орле" и такое средство, как покрытие перед боем деревянного настила палубы негорючим, предусмотрительно заготовленным перед уходом из Кронштадта составом. Утилизации подвергли даже мешки с углем, остававшиеся в батарее 75-мм орудий, – из них устроили защитные брустверы.

Все эти меры и тренировки личного состава по борьбе за живучесть позволили "Орлу" вступить в бой в полной уверенности в надежности своей техники и всего корабля. Более чем существенно и то обстоятельство, что машины корабля, благодаря исключительно заботливому уходу и надзору, находились в лучшем состоянии, чем при выходе из Кронштадта и даже в ночном переходе после боя 14 мая действовали вполне исправно и легко могли обеспечить 16 уз, а если надо, то и близкую к приемной 18-уз скорость. Будь на других кораблях проведена столь же настойчивая и кропотливая подготовка, как на "Орле", прояви адмирал действительную, а не показную заботу о боевой подготовке кораблей, их гибель, безусловно, не была бы столь быстрой и, возможно, могла быть предотвращена.

В бою обстоятельства сложились так, что, будучи четвертым в строю, "Орел" лишь к концу дня стал объектом уничтожения. Следуя в кильватер за "Бородино", он не мог помочь оказавшемуся от него вблизи слева "Ослябе". "Второму отряду вступить в кильватер первому", – требовал сигнал адмирала, все еще продолжавшего за секунды до открытия огня "дрессировать" своих командиров. И "Ослябе" ничего не оставалось, как уменьшить скорость, а затем и вовсе остановиться, чтобы дождаться, когда "Орел", идя с 9-уз скоростью, настолько продвинется вперед чтобы можно было лечь ему в кильватер, предварительно довернув вправо. Так адмирал, бездарно просчитавшись в своем "генерал-адъютантском" глазомере, выстроил свой отряд, не дойдя до створа линии, которой до начала "маневра" шли "Ослябя" и остальные, ведомые им броненосцы. Он предпочел, чтобы из созданной им глупости эти корабли выпутывались сами.

В результате японцы беспрепятственно открыли бешеный огонь по выделявшемуся своей высокобортностью, более других выдвинутому к ним и несшему контр-адмиральский флаг "Ослябе" и получили возможность с предельной эффективностью продемонстрировать русским устрашающее действие нового метода стрельбы: эллипс огня накрывал не только "Ослябю".