Как же должен был выглядеть такой со всех сторон идеальный и сверхоптимальный русский крейсер? Тип океанских рейдеров класса “Рюрик” и продолжавших их идею броненосцев-крейсеров серии “Пересвет” должен был уступить типу малого броненосного крейсера. Это новая идея вполне отвечала настойчиво высказывавшимся С.О. Макаровым взглядам о крайней роскоши сооружения крейсеров-рейдеров и крейсеров-разведчиков и о необходимости предъявить к крейсерам требование участвовать в эскадренном сражении. Но вместо естественно напрашивавшегося типа ”О“Хиггинс“, ”Асамы“ или “Гарибальди”, действительно пригодных для эскадренного сражения и взаимодействия с броненосцами (это вскоре и подтвердили японские “Ниссин” и “Кассуга”), совещание предлагало нечто совершенно несообразное. С неизбежным упорством и без каких-либо научных оснований новый тип крейсера пытались втиснуть в размеры строившихся бронепалубных крейсеров типа “Паллада”. Получался некий симбиоз этого типа с французским умеренно бронированным типом “Патуа”.
Удивляться этому не приходится. Таков был стиль жизни и обзор мышления самодовольно почивавшего на петровских лаврах ведомства, продолжавшего не ощущать потребности в Морском генеральном штабе (который давно завели себе Англия, Германия и большинство цивилизованных наций) и знать не желавшего ни о проблемах морской тактики и военно-морского образования, ни планомерного перспективного формирования программ судостроения и перспективной разработки базовых проектов кораблей будущего. Куда как занимательнее было, не обременяя себя научными знаниями (новый император, как и генерал-адмирал, науку и ученых в военном деле определенно недолюбливал), решать дела в свободной игре амбиций и эрудиции на таких вот, как это было 7 мая 1897 г., псевдонаучных, ни за что не отвечающих совещаниях.
Пройдет полгода, и на таком же и также безответственном совещании, забыв про настоятельно необходимый, но оставленный в одиночестве тип малого броненосного крейсера, новый состав псевдоинтеллектуалов предложит флоту еще более несообразный проект. В нем все высказывавшиеся ранее пожелания о гармоничном согласовании боевых элементов корабля, и особенно, о настоятельной необходимости защиты людей и артиллерии будут напрочь перечеркнуты роскошным, но совершенно небоеспособным типом 6000-тонного, лишенного даже щитов у орудий бронепалубного крейсера “Варяг”. И напрасно участвовавший тогда в заседании 27 декабря 1897 г. С.О. Макаров будет досаждать великому князю предостережениями о ненормальности выбора типов кораблей в новой программе, где их тактическое использование оказалось вовсе не рассматриваемым. ”Никто не поддержал, — записывал С.О. Макаров в дневнике, — а потому осталось по-прежнему бездоказанным, почему надо построить проектируемое число судов и чем вызывается предполагаемое разделение его на классы”. (С.О. Макаров. Документы, т. II, М., 1960, с. 281).
Ничего о тактике и использования нового крейсера не говорилось и в решении совещания 7 мая 1897 г. Противоречия были и в задании на проектирование, сформулированном в 12 пунктах итогового постановления.
В первом пункте признавалось, что “согласование в новом крейсере всех желаемых боевых элементов необходимо вызовет его водоизмещение более 6000 т, но таковое не должно превосходить 6700 т”. Не удосужившись самого элементарного проекта-задания (на основе того же проекта “Паллады”), не затруднив себя тактическими обоснованиями, авторы постановления, совсем по-генеральски уподобившись героям сказки М.Е. Салтыкова- Щедрина (“Как мужик двух генералов прокормил”), рассудили, что и “мужик” — в данном случае — французская фирма — как-нибудь да извернется и предоставит требуемый проект в рамках совершенно нереального 6700-тонного водоизмещения. Это, дескать, в России с таким водоизмещением может получиться только бронепалубная 20-узловая с голенькими — даже без щитов — 6-дм пушками “Паллада”, а в Европе, наверное, с задачей русских генералов справятся в два счета.