Броненосец "Анюта"

Потребовалось внести обмякшего и отяжелевшего Вернивечера в каюту, уложить его на сиденье. Внесли и уложили. Но когда уложили, оказалось, что сделали это неправильно. Надо было укладывать не на сиденье, а на палубу, в узком проходе между сиденьями. На сиденье было неудобно. Осторожно опустили Степана на палубу, и снова оказалось, что уложили его неправильно. Нельзя было класть его на спину, раз рука и плечо у него были ранены: вместо того чтобы вызвать искусственное дыхание, окончательно доконаешь человека. Наконец уложили Вернивечера ничком, и Аклеев, закатав на нем мокрую тельняшку с черными кровавыми размоинами, принялся ритмически надавливать на нижнюю часть грудной клетки.

— По способу Шеффера, — объяснил он Кутовому, который на корабле никогда не служил и подаче первой помощи утопающему не обучался.

Аклеев сказал: «По способу Шеффера», а понимать его слова надо было в том смысле, что, дескать, не надо пугаться того, что Вернивечер совсем как мертвый, с остановившимися, бессмысленно раскрытыми глазами, совсем холодный, с зеленовато-синей кожей, что не надо унывать, а надо верить в науку, которая, вот видишь, товарищ Кутовой, изобрела специальный способ Шеффера, чтобы возвращать к жизни утопленников. Значит, главное — не унывать.

Он напряг всю свою память, чтобы вспомнить, как его учили действовать по этому способу. Он вспомнил все указания и стал выполнять уверенно и четко. О, это ведь совсем просто! Нужно только ритмически (Аклеев очень хорошо помнил, что именно «ритмически») надавливать на нижнюю часть грудной клетки пострадавшего, и все в порядке. Когда он все это проделывал тогда, на корабле, когда он минуты две, с трудом сдерживаясь, чтоб не рассмеяться, старательно надавливал на нижнюю часть грудной клетки лежавшего ничком здоровенного трюмного машиниста Васильева, который тоже с трудом удерживался, чтоб не фыркнуть на всю санчасть, начальник санчасти, производивший проверку, заявил, что все в порядке и что краснофлотец Аклеев Никифор отлично овладел приемами искусственного дыхания. И Аклеев Никифор после этого пребывал в твердой уверенности, что искусственно вызвать дыхание — это сущий пустяк, дело двух-трех минут.

И вдруг оказалось, что это совсем не пустяк и, во всяком случае, дело не нескольких минут. Прошло четверть, а потом и полчаса, спина у Аклеева задеревянела от работы в согнутом положении, а Вернивечер по-прежнему лежал мокрый, холодный, неподвижный, бездыханный.

Несколько раз ловил себя Аклеев на мысли, что спасай не спасай Вернивечера, все равно его уже не спасти. Он встречался глазами с Кутовым и читал в его глазах ту же мысль.

У Аклеева разболелись руки, стали ныть мышцы, от усталости движения его потеряли ту мягкость, которая требовалась при этой деликатной работе. Тогда он передал Вернивечера Кутовому, и тот стал действовать, тщательно копируя движения Аклеева, и тоже наконец успел устать.

И вот, когда и Аклеев и Кутовой уже почти решили каждый про себя, что пора прекращать это бесполезное занятие, по спине Вернивечера пробежала еле заметная судорога. Она была настолько незаметна и еще более неожиданна, что и Аклеев и Кутовой, опасаясь разочарования, не обмолвились о ней ни единым словом, даже взглядом не обменялись. Но вслед за ней по спине Вернивечера прокатилась другая судорога, настолько явственная, что не оставляла и капли сомнения. В то же мгновение Вернивечер чуть слышно застонал, и из его рта хлынула струя совершенно чистой воды.

От волнения и радостного торжества у Аклеева что-то клубком подкатило к горлу. Опасаясь, что на его глазах вот-вот покажется слеза, он отвернулся от Кутового, продолжавшего орудовать над спасенным Вернивечером, и с немалым трудом выдавил из себя те же два слова:

— Способ Шеффера!

Он сказал: «Способ Шеффера», а хотел на этот раз сказать: «Вот видишь, брат Кутовой, вытащили парня прямо из зубов смерти! Остальное будет куда легче. Теперь нам уже ничто не страшно. Надо только верить в свои силы и действовать».

Так его Кутовой и понял. Он подмигнул Аклееву, и милые ямочки снова заиграли на его смугловатом лице, которое нисколько не портили чуть заметные оспинки. Продолжая «ритмически» надавливать на спину Вернивечера, он задорно сверкнул зубами:

— Ще той воды нету, в которой потонул бы такой морячок!

Затем Кутовой передал Вернивечера в более опытные руки Аклеева и стал быстро раздеваться. Оставшись в одних трусах, он помог Аклееву уложить Вернивечера на сиденье, снял с него мокрую одежду, переодел в свою, сухую, и, радостно поблескивая глазами, прошептал:

— Стонет! Сто-о-нет! Ще мы с ним не раз будем немцев бить!..

Ветер меняет направление

Пока спасали Вернивечера, было не до того, чтобы интересоваться чем-либо другим.

Но Аклеев все время помнил о тучах, надвигавшихся с севера. Когда он окончательно убедился, что жизнь Вернивечера находится вне опасности, он вышел на корму.