Броненосец "Адмирал Ушаков" (Его путь и гибель)

В каютах, расположенных вдоль черных раскаленных и за ночь не остывающих бортов, жить не было никакой возможности, и все офицеры спали на верхней палубе. А когда бывало нужно днем работать в каюте, то приходилось, оставшись в легком костюме, садиться вплотную к работающему полным ходом вентилятору, целую партию которых, по счастью, приобрели офицеры во время стоянки в Порт-Саиде.

В дальнем плавании

У нас нельзя было, как на хорошо обставленных судах второй эскадры, брать большие запасы свежей провизии, а приходилось кормиться почти исключительно консервами. Но надо отдать полную справедливость современным консервам, что они не оставляют желать ничего лучшего. Когда, например, среди океана приходилось нам есть рябчиков в сметане да еще с брусничным вареньем. Что же касается нашей команды, то она так пристрастилась к консервированным щам с кашей, что, когда во время погрузок угля удавалось достать с транспорта быка и сварить щи со свежим мясом, матросы ели их с меньшим удовольствием, чем консервы. Вообще за два месяца плавания на стол, кроме неизбежного однообразия, пожаловаться было нельзя.

16 и 1В марта отряд произвел вспомогательные стрельбы из учебных стволов по щитам, буксируемым кораблями друг для друга. Суда, сбросив в воду щиты, перестраивались в две кильватерные колонны и, имея между ними 9 кабельтовых расстояния, производили стрельбу, продолжая идти своим прежним курсом.

На Н.И.Небогатове теперь черным пятном лежит факт сдачи неприятелю. Но, отнюдь не будучи к нему пристрастным, думаю, что только несчастное стечение обстоятельств и излишняя, даже неуместная на войне гуманность побудили его совершить такой поступок.

Но во все время похода вплоть до рокового момента адмирал наш высоко стоял в общем мнении и пользовался вполне заслуженно любовью и уважением. Энергичный, разумный в своих требованиях, Небогатов отнюдь не держал личный состав своего отряда в состоянии угнетенности и забитости, а, напротив, возбуждал всех своей бодростью, своим непреклонным желанием идти вперед во что бы то ни стало.

Посещая запросто свои корабли, он интересовался всякой мелочью относительно боевой готовности, и всегда у него находились полезные и деловые советы и указания. Когда после гибели "Ушакова" японцы сообщили про сдачу Небогатова, никто из нас не поверил-до того не вязалась возможность такого ужасного факта с представлением о нашем адмирале, и лишь вид наших кораблей на рейде Сасебо показал, что это все-таки стало возможным в наше грустное время. Но об этом после.

Рано утром 20 марта мы подошли к Джибути, где и простояли пять суток. Собственно говоря, мы стояли не в Джибути и даже не на его рейде, а в открытом море в 6-7 милях от берега.

Насколько велико было это расстояние, видно из того, что хороший паровой катер должен был тратить почти полтора часа на переход от эскадры до пристани, а силуэты кораблей с берега были еле приметны.Так было сделано адмиралом во избежание каких бы то ни было разговоров относительно нарушения французского нейтралитета.

Время стоянки в Джибути посвятили пополнению запасов угля с немецких угольщиков, которые после того нас покинули, а также необходимым работам по машинной части. Запасшись возможным количеством свежей провизии и закончив расчеты с берегом, около полудня 25 марта отряд снялся с якоря и направился в Аденский залив.

И ровно через два месяца, а именно 25 мая, нам (и то не всем, а только двум третям офицерского состава “Ушакова”) снова удалось ступить на землю. И, увы, это была уже земля Японии. Мы очутились в плену. Но тогда, полные самых светлых надежд, мы не допускали даже мысли о возможности неблагоприятного исхода и в самом бодром настроении готовились к преодолению шири Индийского океана.

Через два дня после выхода в Аденский залив была произведена для практики первая боевая стрельба. Адмирал, понимая, что в бою придется стрелять исключительно на больших дистанциях, решил эту стрельбу проделать на настоящих боевых расстояниях.

Пять наших буксирных щитов были связаны вместе и оставлены свободно плавать. Стрельба началась с 50 кабельтовых, так что сначала щиты даже в оптические прицелы с трудом различались. Перед стрельбой адмирал отдал приказ, в котором говорилось, что если цель находится далеко по носу, то командиры судов самостоятельно строятся в строй пеленга, дабы все орудия могли действовать и передние мателоты не мешали задним. По мере же приближения цели к траверзу корабли опять вступают в кильватерную колонну и действуют всем бортом.

Так вел наш отряд эту первую стрельбу, также производилась и вторая, и также должны мы действовать в бою, если бы нам суждено было иметь дело с неприятелем до соединения со второй эскадрой. А когда пробил наконец роковой час ужасного Тсу-Симского боя, то дюжина наших разнотипных броненосцев, вытянувшись в одну бесконечную кильватерную колонну, в которой тихоходы парализовали наши главные силы, целый день не маневрировали, а судорожно метались из стороны в сторону, поочередно избиваемые расчетливо действовавшим врагом.