Бронебойный экипаж

— Я предлагаю вам, обер-лейтенант, подумать серьезно о том, что перед вами очень простой выбор. Вы враг, и ничто не мешает мне поступить с вами сурово. Если вы хотите снисхождения к себе, то заслужите его. Я повторю вопрос, который уже задавал вам. С какой целью ваша группа проникла в город после того, как мы его захватили?

Немец повернулся, посмотрел внимательно на Соколова, потом снова уставился на гвоздь в стене, покусывая губы. Наконец он пробормотал:

— Мы можем с вами остаться вдвоем, господин майор?

— Никаких условий с вашей стороны, — отрезал Лацис. — Условия здесь ставлю я. Повторить вопрос?

— Не надо, — сказал на чистом русском языке обер-лейтенант и вздохнул. — Какой же вы упрямый.

Соколов и Лацис уставились на немца в крайнем изумлении. Майор медленно поднялся с подоконника и подошел к пленному.

— Я капитан Афанасьев, — сказал немец. — Моя группа погибла, я без связи, но я догадываюсь, зачем вы здесь. Может быть, мы все же поговорим наедине, товарищ майор. Младший лейтенант, без обиды!

— Ну, теперь он все равно все знает, — резонно заметил Лацис. — Только и вы без обиды. Чем вы можете доказать, что вы — капитан Афанасьев, а не самозванец и немецкий агент, заброшенный к нам под видом советского командира?

— У Позднякова в подразделении есть старшина Лукьяненко. Вызовите его. Он подтвердит, мы с ним еще в 39-м за финскими лыжниками охотились вместе.

— Вы знаете Позднякова?

— Так точно. Он меня не знает, но я его как-то видел в штабе армии, когда его группу готовили к заброске в тыл. А Лукьяненко я видел в оцеплении, когда нас из дома выводили. Я, правда, прикрылся рукой, чтобы он меня не узнал.

— Почему же? — спросил Лацис. — Узнал бы он вас, раньше бы все разрешилось. И почему вы вообще не объявились, когда мы город взяли?

— Пусть Лукьяненко меня опознает, а то без этой процедуры все наши разговоры смысла не имеют, — улыбнулся пленный.

— Хорошо! Соколов, найди старшину и приведи сюда, только без комментариев. Понял?

Соколов вернулся со старшиной и, оставив его за дверью, доложил майору. Тот, глядя в глаза пленному, велел пригласить старшину.

— А вы, если хотите, чтобы я вам поверил, сидите и молчите. Будем проверять только реакцию Лукьяненко.

— Валяйте, — улыбнулся «немец».

Соколов открыл дверь и пригласил старшину войти. Усталый, невыспавшийся старшина разогнал складки под ремнем на шинели и вошел в кабинет. Остановившись у двери, он мельком глянул на спину сидевшего на стуле «немца» и вскинул руку к шапке, чтобы доложить о прибытии, как того требовал устав. Майор кивнул и предложил старшине подойти к нему. Старшина без особых эмоций прошел мимо пленного и остановился у стола. И только теперь, еще раз глянув на «немца», он нахмурился, потом расплылся в широченной улыбке, глаза бойца засверкали неподдельной радостью.

— Виктор Сергеевич! Товарищ капитан! Вы?

Афанасьев, не говоря ни слова, многозначительно развел руками. Мол, сам понимать должен, не новичок. Лукьяненко недоуменно посмотрел на Лациса, потом на Соколова. Майор встал из-за стола, подошел к старшине и спросил.

— Вы знаете этого человека, Лукьяненко?

— Так… — старшина на миг замялся, видимо, задумавшись, а может, нельзя признавать. Но потом по глазам капитана все понял и решительно стал докладывать, вытянувшись перед майором: — Так точно. Капитана Афанасьева Виктора Сергеевича прекрасно знаю. Воевали в финскую вместе почти полгода. В июне этого года вместе отступали до Смоленска, потом меня по причине ранения и по выписке из санчасти направили в другое подразделение.

— Ну, вот, — наконец, улыбнулся Лацис. — Теперь совсем другое дело. Надеюсь, вы понимаете, что поверить вам просто так на слово я не имел права.

— Понимаю, все понимаю, товарищ майор, — заверил Афанасьев. — Только давайте сразу о делах. Вместе с вами меня теперь знают еще двое: ваш танкист и вот, Петр Никифорович. Давайте этим и ограничимся. Для остальных я обер-лейтенант Клаус Валленберг. Объясняю сразу. Немцы знают о снарядах. Они знали о них еще до того, как к дороге вышла моя группа. Я подозревал об этом, поэтому готовился играть роль немецкого офицера на случай нашей неудачи. То, что погибла группа, — чистая случайность, которая на войне часто путает все планы. Ребята геройски погибли. Вечная им память! А мне удалось к немцам попасть, вроде я сбежал от русских разведчиков, которые меня в плен взяли.

— И вам поверили? — удивился Лацис. — У вас надежные документы?