Брокер

— По двум причинам, по-моему. Она была хорошо спроектирована и хорошо построена. Семья Асинелли была сильна и могущественна. В XIV веке башню использовали как тюрьму, а остальные башни сносили. Но, честно говоря, никто не знает, почему эта сохранилась. — На высоте девяноста семи с лишним метров Франческа казалась совершенно другим человеком. Глаза ее оживились, голос обрел звучность. — Для меня это вечное напоминание о том, почему мне так дорог мой город, — сказала она с несвойственной ей улыбкой. Она улыбалась не ему, не по поводу собственных слов, а крышам Болоньи, ее небесному силуэту. Они перешли на другую сторону площадки, откуда открывался вид на юго-восток. На горе, возвышавшейся над городом, можно было разглядеть храм Святого Луки, ангела-хранителя города.

— Вы там побывали? — спросила она.

— Нет.

— Мы сходим туда в хорошую погоду, хорошо?

— Конечно.

— Нам столько всего надо посмотреть.

Возможно, он не станет от нее отказываться. Он так изголодался по нормальному общению, особенно с женщинами, что мог стерпеть ее сдержанность, грустный вид, перемены настроения. Он будет учиться усерднее, чтобы заслужить ее похвалу.

Если восхождение на башню Асинелли подняло ей настроение, то спуск вернул прежнюю угрюмость. Они торопливо выпили неподалеку от башни по чашечке эспрессо и распрощались. Ни прикосновения, ни чмоканья в щеку или официального рукопожатия. Он решил испытывать ее еще одну неделю.

Это испытание останется его тайной. У нее есть семь дней, чтобы стать приятным в общении человеком, или же он перестанет с ней заниматься. Ведь жизнь так коротка.

А между тем она очень привлекательная женщина.

* * *

Конверт вскрыла секретарша, как и всю вчерашнюю и позавчерашнюю почту. Однако внутри конверта оказался еще один, адресованный лично Нилу Бэкману. Крупными буквами с обеих сторон значилось строгое предупреждение: ЛИЧНО, КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ВСКРЫТЬ ТОЛЬКО НИЛУ БЭКМАНУ.

— Вы, наверное, захотите начать с верхнего, — сказала секретарша, положив ровно в девять утра ему на стол ежедневную кипу почты. — Отправлено два дня назад из Йорка, штат Пенсильвания.

Когда она закрыла за собой дверь, Нил принялся изучать конверт. Светло-коричневая бумага, никаких обозначений, кроме надписи, сделанной отправителем. Почерк показался ему отдаленно знакомым.

Ножом для разрезания бумаги он аккуратно вскрыл конверт сверху и вытащил единственный листок сложенной вдвое белой бумаги. Письмо от отца. Оно подействовало на него, как удар тока, но потом успокоило.

Дорогой Нил!

В данный момент я в безопасности, но сомневаюсь, что это надолго. Мне нужна твоя помощь. У меня нет ни адреса, ни телефона, ни факса, и я не уверен, что воспользовался бы ими, будь они у меня. Мне нужен доступ к электронной почте, причем такой, что не поддается отслеживанию. Понятия не имею, как это сделать, но я знаю, ты что-нибудь придумаешь. У меня нет компьютера и нет денег. Весьма вероятно, что ты под наблюдением, поэтому, что бы ты ни предпринял, старайся не оставлять следов. Заметай следы! В том числе и мои. Не доверяй никому. Пристально наблюдай за тем, что происходит вокруг. Спрячь это письмо, а потом уничтожь его. Пришли мне денег — столько, сколько сможешь. Ты знаешь, что я отдам. Нигде не пользуйся своим именем. Пиши по адресу: «Синьору Рудольфу Висковичу, факультет права, университет Болоньи, улица Замбони 22, 44041, Болонья, Италия».

Воспользуйся двумя конвертами — первый для синьора Висковича, второй для меня. В записке на его имя попроси сохранить бандероль для Марко Лаццери.

Поторопись!

С любовью, Марко

Нил положил письмо на стол, подошел к двери и запер ее на ключ. Сел на кожаный диванчик и попытался собраться с мыслями. Он еще раньше пришел к выводу, что отец за границей, иначе уже давно бы связался с ним. Почему он оказался в Италии? Почему письмо отправлено из Йорка в штате Пенсильвания?

* * *