Брокен-Харбор

Баран на внедорожнике наконец убрался с дороги, и пробка рассосалась. Один из плюсов экономического кризиса: половина автовладельцев сидит дома, и те из нас, кому действительно нужно ехать по делам, теперь могут добраться до места назначения.

— Скажи, что самое страшное ты видел на службе?

Ричи пожал плечами:

— Я сто лет работал на трассе, еще до транспортного отдела. Видел всякую жуть. Аварии.

Все они так считают. Когда-то я и сам так думал.

— Нет, сынок. Ничего ты не видел. Ты просто невинный ягненок. Да, вовсе не весело, когда некий урод не сбавляет скорость на повороте и сбивает ребенка, однако это цветочки. Смотреть на детский труп с разбитым черепом, зная, что какой-то мудак долбил этого ребенка головой о стену, пока он не перестал дышать, — совсем другое. Пока что ты имел дело только с несчастными случаями, а теперь сможешь взглянуть на то, что люди творят друг с другом умышленно. Разные вещи, поверь.

— А что там, куда мы едем? Ребенок?

— Семья — отец, мать и двое детей. Женщина, возможно, еще выкарабкается. Остальные уже покойники.

Его руки вяло лежали на коленях. Я впервые видел Ричи совершенно неподвижным.

— Господи Иисусе. Сколько лет детям?

— Пока неизвестно.

— Что с ними случилось?

— Похоже, зарезали. У них дома — скорее всего, вчера вечером.

— Жесть! Нет, ну просто охренеть… — Лицо Ричи исказила гримаса.

— Точно. И к тому времени, когда мы приедем на место, ты уже должен это переварить. Правило номер один, можешь записать: никаких эмоций на месте преступления. Считай до десяти, читай молитвы, тупо шути — все что угодно. Если нужен совет, как справиться с чувствами, спрашивай сейчас.

— Я в порядке.

— Надеюсь. Там сестра жены, и твои переживания ее не интересуют. Ей надо знать, что у тебя все под контролем.

— У меня все под контролем.

— Хорошо. На, почитай.

Я протянул ему отчет о вызове и дал тридцать секунд на то, чтобы просмотреть текст. Сосредоточившись, Ричи сразу стал выглядеть старше и умнее.

— Когда доберемся, что выяснишь у патрульных в первую очередь? — спросил я, выждав.

— Про оружие. Найдено ли оно на месте преступления?

— А почему не о наличии следов взлома?

— Взлом кто угодно мог сымитировать.

— Давай без обиняков, — сказал я. — Под кем угодно ты подразумеваешь Патрика или Дженнифер Спейн?

Он чуть поморщился — и я заметил это только потому, что внимательно наблюдал за ним.

— Всех, у кого был доступ, — родственников, друзей. Всех, кого они бы впустили.

— Но ты ведь думал не про них, а про Спейнов.

— Да, наверное.

— Так бывает, сынок, и незачем это отрицать. То, что Дженнифер Спейн выжила, делает ее главной подозреваемой. С другой стороны, в подобных случаях это, как правило, отец: женщины убивают только детей и себя, а вот мужчины — всю семью. В любом случае обычно никто не пытается имитировать взлом. О подобных ухищрениях они уже не думают.

— И все-таки это мы можем выяснить сами, когда приедут криминалисты. Полагаться на слова патрульных не будем. А вот насчет оружия я хотел бы узнать сразу.

— Молодец. Да, это главный вопрос. А о чем ты в первую очередь спросишь сестру?

— О том, кто мог желать зла Дженнифер Спейн. Или Патрику Спейну.

— Разумеется, но об этом мы будем спрашивать всех, кого найдем. А о чем ты хочешь спросить именно Фиону Рафферти?

Он покачал головой.

— Ни о чем? Лично мне очень интересно услышать, что она там делала.

— Тут сказано… — Ричи поднял отчет, — они созванивались каждый день. Она не смогла дозвониться.

— И что? Ричи, подумай. Допустим, обычно они созваниваются часов в девять, когда муженьки уже на работе, а дети в школе…

— Или когда женщины сами на работе. Может, они тоже работают.

— Дженнифер Спейн не работала, иначе сестра сказала бы: «Ее нет на работе», а не «Я не смогла дозвониться». Итак, Фиона звонит Дженнифер около девяти, самое раннее в полдевятого — до этого обе заняты утренними заботами. А в десять тридцать шесть, — я постучал по листку, — она уже в Брайанстауне и звонит в полицию. Не знаю, где живет и работает Фиона Рафферти, но Брайанстаун находится в добром часе езды от цивилизации. Иными словами, из-за того, что Дженнифер часок не берет трубку, — максимум часок, а может, и того меньше — Фиона впадает в такую панику, что бросает все и мчится к черту на рога. Не слишком ли бурная реакция? Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием разобрался, почему она так разволновалась.

— Может, ей не час ехать. Может, она просто живет по соседству и решила проведать сестру.

— Тогда зачем ехать на машине? Если пешком не дойти, значит, она живет слишком далеко — и, следовательно, ведет себя странно. А вот и правило номер два: странное поведение — это подарок, и нельзя выпускать его из рук, пока не развернешь. Здесь тебе не транспортный отдел, Ричи. У нас не говорят: «Да ерунда какая-то, наверняка в тот день ей просто захотелось почудить. Забей». Никогда так не рассуждай.

Повисла напряженная пауза, означавшая, что разговор еще не окончен.

— Я хороший детектив, — сказал Ричи наконец.

— Уверен, когда-нибудь ты станешь отличным детективом, но пока что тебе еще учиться и учиться.