Бродяги Севера

Хижина была единственным местом, куда Серая Волчица ни за что не хотела идти с Казаном. Все остальное время она не покидала его. Теперь, немного свыкнувшись со слепотой, она даже стала сопровождать его на охоту – вплоть до той минуты, когда Казан нападал на след и пускался в погоню за дичью. Тогда Серая Волчица останавливалась и ждала. Обычно Казан охотился за большими зайцами-беляками. Но однажды ночью он загнал молодую лань. Добыча была слишком тяжела, чтобы тащить ее к Серой Волчице, поэтому он вернулся за подругой и отвел ее к месту пиршества. С каждым днем они становились все более неразлучными, и наконец на всех диких тропах следы их стали встречаться только вместе и никогда в одиночку.

Потом пришел Большой Огонь.

Серая Волчица еще за два дня почуяла его с запада. Вечером солнце зашло в зловещую дымно-серую тучу. Луна, скользя к западу, становилась кроваво-красной. Когда индейцы видели ее такой, они говорили, что «луна истекает кровью»; это было дурное предзнаменование.

На следующий день Серая Волчица была беспокойна, а к полудню и Казан почувствовал в воздухе предостережение, которое его подруга разгадала на много часов раньше. Запах становился все сильнее, и к вечеру пелена дыма заволокла солнце.

Звери и птицы, населявшие лесистый треугольник между двумя сливающимися реками, уже готовы были обратиться в бегство, но ветер вдруг переменился. Он подул с востока. Огонь, бушевавший на западном и южном берегах, соединился, быстро прошел вдоль основания треугольника, отрезав тем самым для всех последний путь к бегству.

Потом ветер снова переменился, и огонь двинулся к северу. Вершина треугольника превратилась в смертельную ловушку. Всю ночь южный край неба полыхал зловещим светом, а к утру все живое стало задыхаться от жара, дыма и пепла.

В страхе Казан тщетно пытался найти средство спасения. Ни на одно мгновение он не покидал Серой Волчицы. Он был на три четверти собакой, и ему ничего не стоило переплыть одну из рек, но Серая Волчица, едва ступив в воду, тут же выскакивала обратно на берег. Как и все ее племя, она боялась воды больше, чем огня и смерти. Казан пытался заставить ее; десятки раз он прыгал в воду и выплывал на середину потока. Но Серая Волчица продвигалась в воде только до тех пор, пока могла идти вброд.

Теперь они уже слышали отдаленный рокот пламени. Дикие обитатели леса в панике бежали от него. Олени и лоси бросались в воду. На белую песчаную косу приковыляла большая черная медведица с двумя медвежатами, и даже медвежата полезли в воду и легко переплыли на другой берег. Казан следил за ними, а потом взглянул на Серую Волчицу и заскулил.

Вскоре на песчаную косу выбрались и другие существа, которые боялись воды не меньше Серой Волчицы: изящный маленький соболь, большой жирный дикобраз, куница, которая нюхала воздух и хныкала, как ребенок. Таких, которые не умели или не хотели плыть, было втрое больше. Сотни горностаев, как крысы, сновали вдоль берега, и писк их звучал непрерывно. Лисы метались в поисках дерева или поваленного ствола, по которым можно было бы перебраться через поток. Рысь рычала, повернувшись в сторону огня. А собратья Серой Волчицы, волки, решались ступать не глубже, чем она сама.

Тяжело дыша, задыхаясь от жара и дыма, Казан подошел к Серой Волчице. Для них оставалось одно последнее убежище – песчаная отмель, которая вдавалась в реку футов на пятьдесят. Казан поспешно повел свою слепую подругу к этой отмели. Когда они пробрались сквозь низкий кустарник к реке, оба вдруг замерли. До их ноздрей долетел запах врага еще более лютого, чем огонь. Песчаной отмелью уже завладела рысь; она лежала там, притаившись у самой воды. Три дикобраза влезли в воду, свернувшись клубочками, иглы их топорщились и подрагивали. Куница шипела на рысь. А сама рысь, прижав уши, не спускала глаз с Казана и Серой Волчицы, которые вступали на отмель.

Верная Серая Волчица была полна решимости драться и, оскалив зубы, не отставала от Казана. Сердито огрызнувшись, Казан отогнал ее. Она остановилась и, дрожа и скуля, следила, как он продвигается вперед. Едва касаясь земли, навострив уши, Казан шел на рысь спокойно, как будто вовсе не угрожающе, – смертоносное наступление закаленной в боях собаки, хорошо овладевшей искусством убивать! Человек из цивилизованного мира решил бы даже, что Казан приближался к рыси с дружескими намерениями. Но рысь поняла. Между ними была вражда многих поколений, ставшая для Казана непримиримой после страшной ночи на Скале Солнца.

Инстинкт предупредил куницу о том, что должно произойти, и она старалась спрятаться, прижаться к земле. Дикобразы, как маленькие дети, капризничали, недовольные присутствием драчунов и густыми тучами дыма; иглы их встали торчком.

Рысь лежала на брюхе, как кошка, и задние лапы ее подрагивали, готовые к прыжку. А Казан кружил рядом, и лапы его, казалось, ступали не по песку, а по воздуху. Рысь следила за ним, не отрывая глаз, а потом круглым рычащим комком пролетела те восемь футов, которые еще разделяли их.