Бродяги Севера

Человек не уходил и все продолжал говорить. Один раз его рука в варежке коснулась головы Казана и успела отдернуться, прежде чем страшные челюсти настигли ее. Снова и снова человек протягивал руку, и трижды Казан почувствовал ее прикосновение, но не заметил в этом прикосновении ни угрозы, ни боли. Наконец Пьер повернулся и пошел назад по своему следу.

Когда Пьер скрылся из глаз и затихло шуршание его шагов, Казан заскулил. Шерсть у него на спине улеглась, он с тоской посмотрел на свет костра. Человек не обидел его, и Казану захотелось последовать за ним.

Серая Волчица вернулась и встала рядом с Казаном. Она стояла прямо, напружив лапы. Еще никогда не видела она человека так близко – если не считать того момента, когда несколько часов назад они нагнали бегущие по равнине сани. Ей трудно было разобраться в происходящем. Инстинкт говорил ей, что человек – опаснейшее существо и его следует остерегаться больше, чем самых сильных лесных зверей, метели, наводнения, мороза и голода. Однако этот человек не причинил зла ее другу. Она обнюхала голову и спину Казана – те места, которых коснулась рука, одетая в рукавицу. Потом Серая Волчица снова спряталась в чаще – она увидела, что с опушки опять движется что-то живое.

Человек возвращался, и вместе с ним шла женщина. Он остановился возле Казана, глаза его смотрели настороженно, но без угрозы.

– Осторожней, Джоанна, – предостерег он.

Джоанна опустилась в снег на колени, совсем близко от Казана.

– Пойдем, дружок, пойдем, – проговорила она, и голос ее звучал мягко и ласково.

Она протянула руку. Мускулы Казана дрогнули, он чуть-чуть подвинулся к ней. Глаза этой женщины светились тем же знакомым светом, той же лаской.

– Пойдем, – снова прошептала она, заметив, что он немного сдвинулся с места.

Она протянула руку, дотронулась до его головы.

Пьер стал на колени рядом с дочерью. Он что-то протянул Казану, и тот почувствовал запах мяса. Женщина между тем отошла, уговаривая его следовать за собой. Казан с трудом прополз два шага, и только тут Джоанна заметила его поврежденную лапу. Сразу забыв осторожность, она опустилась в снег совсем рядом с Казаном.

– Он не может идти! – воскликнула она. – Посмотри, отец, какая ужасная рана! Нам придется нести его.

– Я так и полагал, – ответил Рэдиссон. – Для этого я и захватил с собой одеяло… Ого! Ты слышишь?

Из темноты леса донесся негромкий жалобный вой.

Казан поднял голову и тихо заскулил в ответ: Серая Волчица звала его.

Каким-то чудом Пьеру Рэдиссону удалось обернуть Казана одеялом и донести до стоянки, не получив ни царапины, ни укуса. Ему это удалось лишь потому, что в продолжение всего пути Джоанна, держа один конец одеяла, свободной рукой обнимала Казана за косматую шею. Они положили его у костра, и немного спустя старик принес теплой воды, обмыл рану и приложил к ней что-то мягкое, теплое и приятное, а потом перевязал лапу тряпкой.

Все это было новым и необычным для Казана. Руки мужчины гладили его по голове, мужчина принес ему каши из отрубей, уговаривал его поесть. А Джоанна сидела рядом, упершись подбородком в ладони, и разговаривала с Казаном.

Потом, когда ему стало уже совсем спокойно и удобно и он перестал бояться, Казан вдруг услыхал непонятные звуки, доносящиеся из мехового свертка на санях. Он резко вскинул голову. Джоанна заметила это, быстро повернулась к саням, нагнулась над ними и стала что-то говорить и напевать. Потом взяла сверток на руки и отвернула меховую шкуру так, чтобы Казану было видно, что находится внутри. Маленькое розовое личико повернулось прямо к Казану. Высунулись крохотные кулачки, послышалось какое-то непонятное лопотанье, а потом малютка вдруг подпрыгнула на руках матери, засмеялась, завизжала от восторга. При этих звуках мускулы Казана расслабились, он подполз к ногам молодой женщины.

– Посмотри, ему нравится твоя внучка! – воскликнула Джоанна. – Отец, а как мы его назовем?

– Подумаем об этом завтра, – отозвался отец. – А сейчас ступай в палатку и ложись спать. У нас теперь нет собак, нам придется двигаться очень медленно. Надо будет выйти как можно раньше.

Уже у самой палатки Джоанна обернулась.

– Он пришел к нам с волками, – сказала она. – Давай назовем его Волк!.. Волк! Волк! – позвала она ласково.

Казан понял, что она обращается к нему, и подполз к ней еще на шаг ближе.

После того как дочь ушла в палатку, старый Пьер долго сидел на краешке саней, глядя в огонь. Казан лежал у его ног. Внезапно тишину вновь нарушил одинокий вой Серой Волчицы. Казан приподнял голову и заскулил.

– Она зовет тебя, друг, – сочувственно произнес Пьер.

И закашлялся, опять схватился рукой за грудь.

– Застудил легкое, – проговорил он, обращаясь к Казану. – Да, еще в начале зимы, у Фон-дю-Лака. Только бы мне детишек довезти до дому.

В безлюдной и дикой северной глуши люди часто привыкают говорить вслух сами с собой. А Казан навострил уши и смотрел внимательно – поэтому Пьер и обращался к нему, как к собеседнику.

– Надо доставить их домой, а кто, кроме нас с тобой, может это сделать? – сказал он, комкая рукой бороду.