Бродяги Севера

— Не везет нам с этим медвежонком! — обратился он к жене. — Оказывается, что поймать его не так-то легко. А я-то так рассчитывал, что попадется именно медвежонок! — И затем, обратившись уже к индейцу, он продолжал: — Придется, Мутаг, нам отпустить медведя на волю. Все равно его шкура теперь никуда не годится. Хочешь, Нанетта, посмотреть на забаву?

Она кивнула головой, и ее легкий смех был напоен радостью жизни.

— Да, я бы посмотрела, — ответила она. — Это, должно быть, очень весело, когда медведь вдруг получает свободу.

Вооружившись топором, Чаллонер взял жену под руку и вышел с нею из складов. Позади них пошел Мутаг, имея наготове заряженную винтовку. Чаллонер посмотрел из-за кустов и затем сделал в ветках отверстие, через которое Нанетта могла бы смотреть на все то, что должно было происходить. Когда она увидела медведя, который теперь уже в волнении ходил из угла в угол по ловушке, то невольно затаила дыхание. Потом она слегка вскрикнула, и Чаллонер почувствовал, как ее пальцы вдруг цепко впились в его руку. И прежде, чем он успел понять, что она собиралась сделать, она уже выскочила из-за кустов и бросилась к ловушке.

У самой бревенчатой тюрьмы Нивы, верный своему товарищу в час опасности, лежал Мики. Он так измучился от бесплодного копания земли под бревнами, что даже и не почувствовал запаха от людей и не услышал их шагов, пока наконец не увидал, что сама Нанетта стоит в каких-нибудь двадцати шагах от него. Сердце в нем екнуло, и что-то подступило ему к самому горлу. Он облизнулся, как будто бы для того, чтобы отделаться от этого подкатившего ему к горлу комка, потом пристально всмотрелся. А затем вдруг с плаксивым визгом бросился к Нанетте. Громко вскрикнув, Чаллонер тоже выскочил из-за кустарника и поднял над головой топор. Но раньше, чем топор успел опуститься, Мики был уже в объятиях у Нанетты. Тогда Чаллонер швырнул топор на землю и, полный изумления, воскликнул:

— Мики!

Глядя на все это, Мутаг широко раскрыл от удивления рот и вдруг увидел, что и мужчина и женщина затеяли с этим странным и диким на вид зверем, которого, по его мнению, следовало бы тут же на месте и убить, какую-то невероятную возню. О медведе они совсем и позабыли. И Мики в дикой радости от того, что наконец-то нашел тех, кого так любил, и сам тоже позабыл о своем друге. Нужно было особенно сильное «уф!» со стороны самого Нивы, чтобы обратить на себя общее внимание. С быстротой молнии Мики бросился к западне и стал обнюхивать просунувшуюся между двух бревен морду Нивы. Усиленно виляя хвостом, он старался дать медведю понять о том, что так неожиданно случилось.

Медленно, с одной только мыслью о том, как бы не случилось чего-нибудь неожиданного, Чаллонер приблизился к ловушке. В это время Нива высунул между бревен свой коричневый нос и… Мики любовно лизнул его языком. Чаллонер протянул руку к Нанетте, и когда та подошла к нему поближе, то он только безмолвно указал ей на обоих.

А потом он ей сказал:

— Это тот самый медвежонок, Нанетта, — помнишь? — тот самый, о котором я тебе говорил. Все это время они держались вместе, — с тех самых пор, как я, полтора года тому назад, убил медведицу и связал обоих одной веревкой. Теперь я понимаю, почему Мики тогда от нас сбежал, когда мы жили еще в твоей избушке. Оказывается, что он тогда вернулся к этому самому медведю!

* * *

Если вы теперь направитесь к северу от озера Лепас и пустите свою лодку вниз по Крысьей реке или через пороги Берри, а оттуда прогребете и снизитесь по течению Оленьей реки до восточного берега Оленьего озера, то вы доберетесь в конце концов до реки Кокрейны и поста под названием Форт озера Бэн. Это одна из самых красивых местностей на всем Дальнем Севере. Триста индейцев, метисов и французов приходят к озеру Бэн торговать своими мехами. Из всех них не найдется ни одного человека — будь то мужчина, женщина или ребенок, — который бы не знал повести о «ручном медведе озера Бэн».

На медведе надет металлический ошейник, и он водит компанию с большой собакой, которая теперь, впрочем, порядком разжирела и никуда далеко от поста не уходит. Во всей той округе есть неписаный закон, согласно которому никто не имеет права причинять медведю вред и вообще расставлять на медведей ловушки ближе, чем в пяти милях от построек компании. Медведь же никогда не заходит за эти пределы; а когда наступают зимние холода и медведь погружается в свою долгую зимнюю спячку, то перед тем, как заснуть, он заползает в глубокую, длинную яму, которая вырыта специально для него под одним из зданий компании. Вместе с ним там проводит ночи и Мики.