Бродяги Хроноленда

Когда анестезия перестала действовать, Генри Ли Люкас пришёл в себя. Всё тело горело огнём. С трудом открыв глаза, он ужаснулся, увидев перед собой человека, сидящего напротив него. Даже такого изощрённого маньяка, как Генри шокировала жестокость, с которой поработали над несчастным. У него не было конечностей. Руки и ноги лежали на полу. Культи были кое-как заштопаны. Но и это ещё не всё. Лицо мученика всё залито кровью, так как ему сделали трепанацию, полностью сняв верхнюю часть черепа. По серо-розовой каше мозга ползали мухи. Человек с мольбой и ужасом смотрел на Генри.

Гляделки затянулись. Они оба молчали, потому что всё уже было сказано. Генри улыбнулся, пытаясь поддержать несчастного. Тот тоже ответил кислой улыбкой. Из-за засохшей кровавой маски на лице сложно было узнать, кто перед ним, но улыбка была до боли знакомой.

И только спустя несколько минут рассматривали друг друга, Генри понял, кто-же этот бедолага. От осознания произошедшего у него остановилось сердце, настолько ужасной оказалась правда. Генри Ли Люкас, один из самых лютых маньяков человечества, отправился прямохенько в ад. Его отражение в огромном зеркале, совсем недавно стоящем в спальне, уронило голову на грудь и тоже замерло, выпустив с последним выдохом остатки жизни.

Спустя секунду покойника отделилось облачко, попарило по комнате и выскочило наружу, чтобы найти убийцу и вселить в него ту частичку зла, которое жило когда-то в теле Генри.

Закон сохранения зла в природе.

Николай Иванович Пржевальский проснулся за два часа до прибытия в Рязань. Он не любил спешку. Нужно успеть умыться, побриться, переодеться из спортивного костюма в форменный китель, галифе и лайковые сапоги. На вокзале его должна ждать жена, которую он не видел два года. И предстать перед ней он должен при полном параде.

Пройдя все утренние процедуры: чистка зубов, набриолинивание усов, укладка шевелюры волосок к волоску, обливание себя одеколоном «Красная Москва» Пржевальский решил, что успеет выпить бутылочку пива, дабы привести в порядок не только внешность, но и внутренности. И только он собрался сходить к проводнику, обнаружилось, что пропал кошелёк. Детально исследовав вещи, учёный обнаружил пропажу ещё и очков в золотой оправе, серебряного портсигара под завязку набитого сигаретами «Мадрас». С кителя так же пропали два ордена.

– Вот, прошмандовка! – выругался Пржевальский. – Во истину, никому доверять нельзя. Танцовщица, шпионка! Воровка-карманница! А я её ещё клеил, старый дурак! Интересно, она и Павла так же нагрела? Вот ведь зараза!

Пить «Боржом» уже поздно. Поезд ушёл. Портмоне точно уже в урне, портсигар и медали в ломбарде, а деньги потрачены на всякие бабские прибамбасы. Жаль было документы, фотографию, на которой они с женой отдыхают в Гаграх и билеты на концерт Моисеева, которые ему достали с большими трудностями и которыми он надеялся порадовать супругу. Не каждый день подобная величина посещает Рязань.

Павел, дождавшись отхода поезда, выпотрошил содержимое бумажника. Деньги сунул во внутренний карман, документы покрутил в руке, и не стал выбрасывать. Вышлю бандеролью, решил он. Из очков выдавил стёкла, а саму оправу смял, чтобы занимала меньше места. Нужно узнать, кто тут скупает подобные вещи. Бумажник он сунул в урну, достал из портсигара сигарету, закурил. Жизнь налаживалась.

Мата вышла из туалета и помахала рукой Павлу. Тот подошёл к ней, пристально заглянул в глаза и сказал:

– Детка, как ты насчёт потратить несколько копеек?

– Всегда за.

– Ну что ж, начнём с ресторана. Что-то я проголодался. Они вышли из здания вокзала и огромный город с шапкой смогла над небоскрёбами улыбнулся им хорошей погодой, шумом, стеклом и бетоном.