Бродяга, Плутовка и Аристократ: Сумерки

– Дай до рассказать, – прервал Гильмеш на полуслове. – Получив анализы, я решил кое-что проверить. Возможно, поэтому у тебя были проблемы с памятью. Но далеко не факт. В одной из областей твоего мозга, – слова с тяжестью слетали из его рта, будто они заставляют его вспомнить нечто очень и очень страшное, – там была опухоль. Она незначительная, но это не раковая опухоль, а нечто другое. Нечто, что даже я понять не в состоянии. Подобное мне приходилось видеть. У детей Пустоши, – выдавил он. – Ты знаешь, кто это?

– Догадываюсь, – ответил он серьезным голосом. – Значит, я родом не из Артеи…

– И не из какого-либо другого города. Ты пришёл к нам прямиком из Пустоши.

– Эта опухоль она, она прогрессирует, верно?

– Сейчас она стабильна и не даёт о себе знать. Но с возрастом если судить по моему опыту, то да… она будет прогрессировать.

– Ясно… Спасибо, что рассказали. Мне стало легче.

Фраза вызвала у Гильмеша недоумение.

– Почему же осмелюсь спросить?..

– Я всегда чувствовал, что не вписываюсь в общество. Теперь мне хотя бы понятно отчего. Всё встало на свои места. Если я из Пустоши, то это объясняет… ах, всё в общем объясняет.

«Этот ребенок. Он ни капли не переживает, – размышлял Гильмеш. – Удивительная нервная система. Результат того, что он дитя Пустоши? Все Числа отличаются хладнокровием, даже она… моя Марта была такой же. Как же я раньше не заметил их сходства. Его апатичные глаза точно такие же, как у неё, – вспоминая жену, на ученого накатила тоска. – Однако даже среди детей Пустоши Нейт уникален. Пробиться сквозь это холодное спокойствие будет проблематично. Теперь, когда я узнал, что мальчик долго не проживёт, мне нужно ускорить эксперимент. Иначе такого образца я больше никогда не заполучу».

Нейтан, и правда, был спокоен, новости не обрадовали его, но привнесли некой ясности. Он наполнился спокойствием, неровные линии прошлого наконец образовали единую картину. Хоть по нему и не скажешь, однако Нейт часто задумывался о смерти. И всякое размышление заканчивалось мыслью, что долго ему не прожить. Он не знал, как и почему, просто ощущал это. Ощущал, как тонкая холодная рука смерти обнимает его. И это не пугало, напротив, успокаивало.

«Если могу умереть, то я как минимум человек».

Через месяц Гильмеш начал его обучение. Оно началось с теста на уровень интеллекта. Стим-тек был не в состоянии проанализировать бродягу, даже если тот отвечал честно. Поэтому Гильмеш применил собственный тест. Результат его разочаровал, он были выше среднего: 145 баллов. Но он был далеко не близок к тем показателям, которые ожидал увидеть ученый. Сколько бы не перепроверял, итог был одним. Это не могло не удручать. Но Николай не сдавался и искал иные способы раскрытия потенциала мальчика.

Будни Нейта проходили уныло. Опекун проводил занудные лекции, пытаясь обучить парня тому, что только знал. Нейт быстро схватывал знания, но интереса они в нём не вызывали. Гильмешу приходилось буквально силком запихивать в него материал из области физики, химии, права, философии и анималогии – всем тем, что должен знать добродетельный гражданин.

– Нейт, ты слушаешь? – спросил Гильмеш, постукивая по столу.

– Неа… Нудно как-то рассказываешь.

Николай рассердился и возмущенно выдал:

– Мне перед тобой сплясать что ли надо?!

– Уверен, и это у тебя получится нудно, – продолжал твердить он.

– Может, ты проведешь мне лекцию, и я послушаю как надо? А? А-а?

– Отказываюсь. Мне лень…

– Та-ак, Нейтан Флок Гильмеш!

– Нейтан из Норта, – холодно оборвал он.

– Допустим… Нейтан из Норта, если ты сейчас же не повторишь мне лекцию, то на ужин получишь бобовую кашу. Сваренную лично мной, – добавил с легким ехидством.

Гильмеш готовил отвратительно, и Нейт это знал.