Бродячий цирк

— Зря ты так. Джагит — настоящий маг. Наверное даже единственный настоящий артист здесь, в то время как мы, все остальные — обычные балаганные фокусники и шарлатаны.

В её голосе слышалось подлинное почтение, и я не стал спорить.

Мы проскочили под аркой и через узкий переулок выбрались на центральную площадь. Фестиваль был в самом разгаре. Я зажмурился. В воздухе по-броуновски сталкивались частички запахов и звуков: ароматы ванильного мороженого, ядреного пива и кваса; разнообразных мелодий самых разных инструментов; гремучие смеси духов, людского пота и жареных сосисок; смех и говор на разных языках; щекочущие ноздри запахи воздушной кукурузы, сладкой ваты и ароматного папиросного дыма. Перед глазами всё расплывалось и мелькало. Будто смотришь в калейдоскоп, где разноцветные стекляшки образуют потрясающе красивые узоры. Вот росчерком красного платье танцовщицы. Вон там стремительно вспыхивает на солнце смычок скрипки, мелькающий в руках музыканта, словно шпага в руках мушкетёра из романа Дюма. Вот на ходулях мим в золотой маске и расшитых серебром одеждах, смешно взмахивающий руками…

Царила над всем этим, конечно же, музыка. Музыканты играли и на импровизированных сценах, и между столиками какого-нибудь кафе, даря сидящим за ними улыбки, и просто присев на бордюр пешеходной дорожки с гитарой или маракасом. Фолковые мотивы, блюз и джаз сливались в странный, невозможный и аритмичный рок-н-ролл, который в этот день победной песнью звучал над городом. Я решил, что мне этот мотив даже по нраву.

На самом деле день уже клонился ко сну. Солнце окрасило в розовые тона крыши домов на дальнем конце площади.

— Пошли, — Анна уже тянула меня за собой. — Я понимаю, что фестиваль ты видишь в первый раз, но если мы не поторопимся, Аксель открутит нам уши.

Я спешил за Анной и всё никак не мог насмотреться.

Уличная пантомима: актёры играют сценку из какой-то исторической пьесы, пред королём преклонили колени двое мужчин… впрочем, исторической ли? Я заметил, что один из мужчин явно изображал кота: из-под шляпы торчали серые ушки, а под загримированным носом — накладные усы. И хвост, сейчас элегантно обёрнутый вокруг левой руки.

Под медленный и печальный перебор арфы танцуют мужчины и женщины в старинных одеждах. Под другую музыку, быструю и задиристую, в широком круге, который образовала толпа, сражаются двое настоящих рыцарей, в полных кольчужных доспехах, мечи взлетают, сталкиваются, разбрасывая быстрые злые искры. Щиты гудят под градом ударов. Лица в прорезях шлемов блестят от пота, а зрители, в основном толстые бородатые панове с кружками пива, подбадривают их хмельными голосами.

Под раскидистым дубом, неведомо как уцелевшем в каменных джунглях, тощий человек в цилиндре при помощи деревянного креста и ниточек заставлял двигаться карикатурную фигурку Майкла Джексона. Король поп-музыки, смешно дёргая руками и ногами, шагал своей знаменитой лунной походкой под звуки старенького магнитофона, лежащего возле ног кукловода.

Я замедлил шаг, чтобы рассмотреть картины, развешенные по стене одного из домов. Портреты, пейзажи, натюрморты, лёгкие карандашные наброски и аляповатые масляные полотна — как будто окна в другой мир.

— Молодой человек желает что-нибудь купить? — спросил продавец.

Я разглядывал картину, изображающую ночной Краков с высоты птичьего полёта. Красиво… взять бы такую картину и, используя её как карту, слазать, например, вон на ту колокольню. Или найти тот смешной домик с остроконечной круглой крышей и флигелем.

— Рисовалось с воздушного шара. Будет отлично смотреться в спальне или в гостиной. Берите, не пожалеете.

Я засмеялся.

— Простите, но у меня есть только автобус, через окна которого можно увидеть всё это вблизи. Поэтому я лучше пойду.

Догоняя Анну, я посмотрел вверх и действительно увидел там воздушный шар, похожий на огромную сочную грушу.

— Скоро ты увидишь блошиный рынок. Незабываемое зрелище для того, кто ни разу не был в этом городе.

— Незабываемых зрелищ мне на сегодня хватило, — рассмеялся я.

Глазея по сторонам, я вспомнил «Волшебника изумрудного города». Интересно, а здесь есть свой волшебник? Наверняка есть. Обитать он должен в какой-нибудь башне…

Блошиный рынок располагался на прилегающей к площади улице. По своему родному городку я знал, что все рынки работают часов до пяти, а с наступлением сумерек среди палаток остаются бродить только ветер да бездомные собаки. Однако здесь с закатом солнца жизнь не умирала, а разгоралась с новой силой. Мы с Анной проскочили перед носом трамвая, яростно звенящего вслед, спугнули большую стаю голубей и ворвались в облако новых незнакомых запахов и осипших голосов. Череда павильонов тянулась насколько хватало глаз. Где-то товары были упрятаны под выцветший брезент палатки или шатра, где-то за шторками, где-то просто навалены под открытым небом, рядом с торговцем, восседающем на каком-нибудь раритетном табурете, который тоже можно было купить.