Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

— Ради лучшего будущего… — едва слышно пробормотал Петруха — словно мантру проговорил.

— Короче, хорош рефлексировать — приготовься, — в руке у «казака» вновь появились его чудо-часы. — Осталась минута.

— Да готов я…

Как и предсказывал «казак», ровно через минуту караульный на валу в последний раз высунул голову за бруствер и, неуклюже спрыгнув с банкета, торопливо заковылял в сторону правого полубастиона. Проводив его сосредоточенным взглядом, движением плеч «офицер» сбросил на снег шубу и двинулся к деревянной приставной лестнице. Несколько секунд — и Петруха уже стоял на валганге. Еще четверть минуты ушло у него на то, чтобы добраться до реданта — углового выступа в центре куртины.

Здесь, воровато оглядевшись, «офицер» поспешно поднялся на банкет и, словно подражая давешнему караульному, выглянул за бруствер. Внизу, под крутым обрывом, изгибался замерзший Яик. В нескольких местах во льду темнели едва затянувшиеся провалы — следы недавнего неудачного штурма Оренбурга пугачевцами — второго с начала осады.

Там же, где-то внизу, среди голых кустов, камней и вздыбленных льдин прятался сейчас лазутчик повстанцев. Разглядеть его с вала молодой человек не сумел, как ни старался, но знал точно — разведчик на месте. Готовясь к заброске, Петруха не раз и не два проследил на мониторе Машины весь путь лихого пугачевца — от ставки Самозванца в Бердской слободе до крепостного вала — и назад. Следуй поток времени своим чередом — к утру соглядатай бунтовщиков уполз бы прочь не солоно хлебавши — но Орден решил вмешаться, прислав сюда своих эмиссаров.

Еще раз покосившись по сторонам, слегка дрогнувшей рукой «офицер» извлек из-за пояса пистолет. В лунном свете сверкнули украшавшие оружие драгоценные каменья — незаменимая вещь, если хочешь привлечь внимание жадного до добычи разбойника. На обычный пистолет тот, может, и не позарится, а такой наверняка заграбастает. А значит, вскорости обнаружит и письмо, свернутое в трубочку и спрятанное в стволе — и доставит оное своему главарю. Так, по крайней мере, рассчитала Машина. А она в подобных вопросах никогда не ошибается.

Примерившись, Петруха швырнул драгоценный пистолет через бруствер — и, еще не завершив движения руки, осознал свою ошибку — увы, слишком поздно. Должно быть, подсознательно боясь привлечь к себе внимание солдат в полубастионах по соседству, замах «офицер» сделал гораздо короче, чем следовало бы — и бросок вышел едва в полсилы: оружие со стуком упало на оголенные прибрежным ветром камни почти у самого подножия крепостного вала. Добро хоть в сугроб не угодило, но теперь, чтобы добраться до пистолета, лазутчику всяко пришлось бы преодолеть расстояние шагов в десять — по совершенно открытой и наверняка пристреленной сверху местности.

Да уж, такого конфуза Машине было не просчитать!

Не сдержав разочарованного стона, Петруха впился отчаянным взглядом в речной берег. Следивший за крепостью пугачевец не мог не видеть вылетевшего из-за бруствера предмета. Но догадается ли разведчик, что это не просто мусор, походя выброшенный караульным за ненадобностью? Осмелится ли пойти на риск быть замеченным — ради совершенно неочевидной для себя выгоды?

Пока что внизу, у реки, не усматривалось ни шевеления.

— Ну же! — умоляюще прошептал «офицер». — Ну, давай же!.. Забери его!

Увы, у подножия вала все оставалось по-прежнему.

Вот же незадача! Прям хоть сам сигай через бруствер с обрыва!.. Нет, это, конечно, не вариант — не расшибешься о камни, так лазутчик с перепугу заколет кинжалом — он, кинжал, у разбойника имеется, Петруха видел на мониторе — да еще и всполошившийся городской гарнизон добьет с вала из ружей! Пусть при переносе сквозь поток времени несмертельные раны и заживают — но миссия-то все одно будет бездарнейшим образом провалена!..

Молодой человек так и стоял, в растерянности прильнув щекой к брустверу, когда сзади, из крепости, послышалось хриплое, немелодичное пение:

Чёрный ворон, что ты вьешься,

Над моею головой?!

Ты добычи не добьешься,

Чёрный ворон, я не твой…

Слова, впервые прозвучавшие в таком сочетании лишь в следующем веке, враз заставили Петруху вскинуться — оставшийся внизу товарищ призывал его поторопиться. В последний раз бросив грустный взгляд на сиротливо лежащий на камнях пистолет, молодой человек спрыгнул с банкета, метнулся к лестнице — и уже почти достиг ее, когда со стороны полубастиона на куртину внезапно выступил рослый драгунский офицер в сопровождении двух солдат с ружьями и вооруженного луком калмыка:

— Стой! Кто таков?

— П… Прапорщик Гринев, — пролепетал Петруха, мысленно коря себя, на чем свет стоит. Дебил! И зачем он только терял время у бруствера?! Делу не помог, а тщательно рассчитанный Машиной момент для отхода упустил…

— Гринев? — хмурясь, подозрительно переспросил драгун. — Не припомню такого!