Брюсов

Поразительное впечатление произвел сидящий за столом человек; он поднялся с места и приветствовал нас как посланцев Армении. Валерия Брюсова мы знали не только по произведениям и переводам армянской поэзии, но и по знаменитому портрету <Врубеля>. Поднявшийся нам навстречу Брюсов не был похож на этот портрет. Острое и длинное лицо, похудевшее и сморщенное, одна бровь вытягивалась горизонтально, а другая поднималась над глазом криво, еще больше подчеркивая морщины лба. Какие-то душевные и умственные напряженные муки отражались на его лице, словно уставшем и бледном от бессонницы и тяжелой работы. <…>

Мы разговаривали с ним с глубоким почтением. А его глаза улыбались из-под густых бровей двум молодым людям, приехавшим из Советской Армении, и он расспрашивал о своих давних друзьях и знакомых. Во время беседы мы сказали Брюсову, что приехали в Москву продолжать учебу и хотели бы поступить в руководимый им институт.

– Вечером в семь часов приходите в институт, я там буду, — сказал Брюсов при прощании…

Вечером мы предстали перед Брюсовым в институте.

– Пришли, хорошо, садитесь. — Позвал своего заместителя. — Этих двух товарищей запишите в студенты. — Он назвал наши имена.

– А экзамен?

– Без экзаменов, — сказал Валерий Яковлевич и из-под бровей посмотрел на заместителя и улыбнулся (Абов Г. Воспоминания о Чаренце // Вместе с Чаренцом. Ереван, 1961. С. 128-132).

Заслуги Брюсова, поэта-ученого, перед нашей культурой огромны. <…> Но среди его заслуг есть одна, о которой вспоминаешь с особенным волнением, на этот раз уже личным. Брюсов был первым наставником ряда молодых, тогда советских поэтов, духовным отцом, вводившим их в литературу. Он делал это умело, бескорыстно, с большим тактом, с той преданностью искусству, которая отличала его всегда. <…>

В первые годы революции Брюсов был живым воплощением связи между всей древней мировой культурой и рождающейся новой культурой социализма. Он сознавал свою ответственную роль. Многие из работающих сейчас и отнюдь уже немолодых поэтов обязаны Брюсову и первыми своими выступлениями в печати, и первыми выступлениями перед тогдашней взволнованной, жадной аудиторией, обязаны Брюсову и первоначальным своим ростом. Пишущий эти строки принадлежит к их числу (Антокольский П. Поэт-ученый // Известия. 1938. 14 дек. № 288).

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. МИГ. СТИХИ. 1920-1921 гг. Берлин; Пг.: Издательство З. И. Гржебина, 1922.

Почти все стихи, включенные в этот сборник, написаны в конце 1921 года (август-ноябрь). Исключение составляет драматический этюд «Пифагорейцы», написанный в 1920 году, и два стихотворения, одно 1919, другое 1917 г. (Предисловие).

В сборнике «Миг» поэт становится заметно более уравновешенным и спокойным. Революция входит в период своих будней, и поэт, принимающий ее в романтическом свете, говорит о ней теперь хладнокровно, больше занимаясь ее историческим оправданием и подыскивая ей параллели в прошлом (Анисимов И. В. Я. Брюсов // Книгоноша. 1924. № 40. С. 3).

И было в лето от P. X. тысяча девятьсот двадцать второе, а от начала Коммуны пятое, и увидела свет книга по названию «Миг», <…> а стихов — по названием их — числом тридцать, а имен богов и богинь, египетских, греческих, римских, христианских — Изида, Киприда, Афродита, Христос, Савоаф и проч. — всего числом с десяток; и царей и цариц — Клеопатры, Соломона, царицы Савской и прочих — числом не менее; и мужей и жен прославленных из всех народов и веков—множество; и столько же было наименований рек, стран, городов, царств, государств.

А сочинителем был муж верный и достопочтенный Валерий, многопрославленный из известной семьи Брюсовых, в славном городе Москве издавна проживающих. А прославился он, Валерий Брюсов, как поэт, ученый и маг, и один из основоположников святого учения, под именем символизма известного. И хотя многие из пророков и учеников учения этого священнический сан и даже постриг приняли, он же, Валерий, в миру остался и тяжелый крест греховности мира на себя принял. В народе послухи злонамеренные пущены были даже, что изменил сей муж достопочтенный учению своему и с еретиками и богопротивцами большевиками в союз вступил, однако всем наушникам книга «Миг» противостоять твердо может. <…>

И читая стихи <сочинителя>, поклонники его сливались е ним в мистическом поцелуе, о котором у него сказано:

И если наши губы отравлены поцелуем,
Хотя и пытаешься ты порой противоречить,
Это потому, что когда-то у стен Ветилуи
Два ассирийских солдата играли в чет и нечет.

(Оленев С. И было… Из старой хроники // Горн. 1922. № 1. С. 136-138).

От В. Брюсова осталось только одно имя, как поэт он уже умер. Доказательство – последний сборник его стихов «Миг». Два предыдущие – «Последние мечты» и «В такие дни» – еще давали надежду услышать новое и интересное…