Брюс

Наступившее затишье было нарушено артиллерийской канонадой, раздавшейся под селом Добрым 30 августа. Русское командование во главе с царем воспользовалось тем же приемом внезапного нападения, к которому прибегли шведы под Головчином. Шесть батальонов русской пехоты под командованием князя Михаила Михайловича Голицына под покровом ночи переправились через речку Белую Нэпу и в семь утра атаковали четыре пехотных и один кавалерийский полк, находившиеся в подчинении генерала К. Г. Рооса. Этот генерал совершил те же ошибки, что и Репнин под Головчином, а именно: расположил свои войска в крайней тесноте и не позаботился о возведении укреплений. Пренебрежение к боевой сноровке русских и их способности совершать дерзкие акции дорого обошлось шведам. Ворвавшиеся в неприятельский лагерь солдаты-гвардейцы за два часа сражения уложили 3000 шведов и захватили трофеи. Победа была полной.

Когда о бедствии, постигшем Рооса, узнал король, он немедленно ринулся к нему на помощь, но русские батальоны без паники отошли на исходные рубежи. Архиепископ Феофан Прокопович писал, что поражение произвело на Карла XII столь сильное впечатление, что он от стыда и ярости рвал на себе волосы и отвергал все слова утешения. Петр, напротив, выражал восторг по поводу успеха. Ф. М. Апраксина он извещал: «Надежно вашей милости пишу, что я, как и почал служить, такова огня и порядочного действа от наших солдат не слыхал и не видал…» Вероятно, царь был прав, когда закончил свое извещение словами: «…и такого еще в сей войне король шведский ни от кого сам не видал». Еще один отзыв, более выразительный, находим в письме Петра Екатерине Алексеевне и Анисье Кирилловне Толстой: «Правда, что я, как стал служить, такой игрушки не видал. Однако ж сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцевали».

Русские сполна расплатились со шведами за свою неудачу у Головчина. Впрочем, оба сражения, как головчинское, так и под Добрым, носили локальный характер и имели всего лишь тактическое значение — на судьбу войны они существенного влияния не оказали. Русское командование продолжало «томить» неприятеля, всячески избегая генеральной баталии, в то время как шведы ее страстно желали — всякая проволочка с нею не усиливала, а ослабляла войско короля, ибо затруднительно было обеспечивать это войско людскими ресурсами, боеприпасами и продовольствием. В этих условиях Карл XII придавал колоссальное значение обозу, который должен был доставить в главную ставку шведской армии рижский губернатор генерал Левенгаупт.

Указ о снаряжении обоза Левенгаупт получил еще 2 июня, но подготовка к его отправлению заняла почти полтора месяца: надо было добыть тысячи телег, привести их в состояние, пригодное для транспортировки грузов, добыть запасы продовольствия, погрузить артиллерию, порох и обмундирование для солдат и офицеров, успевших поизноситься после выхода из Саксонии. Наконец, надлежало укомплектовать для обоза конвой, который по прибытии на место должен был влиться в состав шведского войска. Обоз из 8000 повозок, сопровождаемый, согласно русским источникам, 16-тысячным, а по данным шведов, 14-тысячным корпусом, двинулся из Риги 15 июля.

В ставке короля началось томительное ожидание его прибытия. Проходят июль и август, а обоза все нет. Задержка объяснялась не только запоздалым выходом из Риги, но и медленным продвижением — истощенные лошади едва тащили то и дело ломавшиеся телеги, приходилось делать длительные остановки.

Выступив в поход, Левенгаупт стал распространять специально подготовленное воззвание к местным жителям, в котором объяснял, что шведская армия пришла лишь для того, чтобы изгнать иностранцев, захвативших правление в России. В воззвании, в частности, говорилось: «Королевское Шведское Войско токмо в том намерении в Россию прибыло, дабы с помощию божиею как удовольствование о многократных неправедливостях, от чужестранного в прошедших годах царствующаго в России Министерство Швецию приключенных, так и надлежащая безопасность в пред нашему Государству учиненна быть имела, да всероссийской народ свобожден от несносного ига и ярости, с кем вышепомянутая чюжестранная Министерия для собственной своей умысле, по долгом уже времяни Россииских подданных досадна и утесняла, от чего де многие своему Государству доброжелательные Российские подданные не токмо лишились своего имения, но и жестоким да россыским образом в конечное разорение и к тому доведены, чтоб и живот им не мил был, а некоторая часть в немилостию и в ссылку послана».

За продвижением корпуса Левенгаупта пристально следили в ставке не только шведского короля, но и русского царя. Перехватить обоз — значит лишить шведскую армию подкреплений и продовольствия. Корпус Левенгаупта являлся удобной мишенью для атаки — представлялся случай громить шведов по частям, не ввязываясь в генеральное сражение. Петр благодаря отлично поставленной полевой разведке и донесениям агентов из Риги и других мест был подробно осведомлен об идущих из Лифляндии шведах.

^{Памятник Роберту Брюсу в Стерлинге}