Бритва Оккама

— Нет. Вероятно, это был Жан.

— Жан?

— Шестой компаньон, мастер ложи. Кроме меня, в живых остался только он. Если он тебе написал, то он тоже клятвопреступник.

— Из-за вашего молчания уже убиты четыре человека, Мона.

— Мы всегда знали, чем рискуем. С самого основания ложи.

Ари покачал головой. Что за бред! Ему все еще не верилось, что Поля убили из-за его принадлежности к тайной ложе, члены которой поклялись хранить тайну до самой смерти… Это совершенно не вязалось с его представлением о друге отца. Но факты говорили сами за себя.

— Простите, Мона, но я словно в кошмарном сне. Эта ваша клятва! Будто школьники на переменке поклялись на крови в вечной дружбе…

— Поверь, Ари, ложа Виллара из Онкура меньше всего похожа на школьное братство.

Ари решил, что настало время задать самый главный вопрос. Если мотивом убийств была тайна, которую во что бы то ни стало хотели сохранить шесть человек, ему необходимо узнать, в чем она заключается.

— Мона… Чем же ваша ложа так отличается от других? В чем ваша тайна?

— Ты так и не дал мне обещание, которое я просила.

Ари вздохнул:

— Я обещаю защищать вас, Мона.

— И позволить мне расследовать это дело вместе с тобой.

Он задумался. Перспектива вести расследование вдвоем с Моной Сафран не слишком привлекала его, да и Лоле это вряд ли понравится. Но разве у него есть выбор? К тому же галеристке вся история известна лучше, чем ему, и ее помощь окажется весьма кстати.

— Договорились, Мона. Но играем по моим правилам. И без глупостей. Вы помогаете мне в расследовании, но не вздумайте лезть на рожон. И не спорьте со мной.

— Идет.

Мона встала, налила себе еще вина и выглянула в окно. Снаружи по-прежнему кружился снег. Она помолчала, вглядываясь во тьму, затем снова села на диван. Ее лицо совершенно изменилось. Ари не сомневался, что перед ним наконец истинная Мона Сафран. Маска спала, и теперь женщина готова без всякого притворства открыть ему душу.

— Ложу Виллара из Онкура в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году основал некий Мансель. Но, как ты уже понял, это не обычная ложа Гильдии мастеров. По правде сказать, она единственная в своем роде. Если я начну с самого начала, боюсь, это займет много времени…

— Я никуда не тороплюсь, — заверил ее Ари, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Вообще в истории этой рукописи тринадцатого века много неясного. Как ты знаешь, долгое время судьба тетрадей оставалась неизвестной. В тысяча восемьсот двадцать пятом году их нашли вновь в ящиках старого книжного шкафа в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре. Такова, по крайней мере, официальная версия. На самом деле все не так просто.

— Продолжайте.

— Может, хватит говорить мне «вы», Ари?

Аналитик невольно улыбнулся. Однако ему пришлось признать, что Мона играла по правилам: она сложила оружие. Ни к чему и дальше ее дразнить.

— Продолжай, — сказал он наконец.

— Тетради дошли до наших дней и ныне хранятся в Национальной библиотеке, так как имеют большую историческую ценность. Но не только поэтому. Подлинная их история неизвестна. Многие пытались отыскать их след в веках, однако белых пятен предостаточно. Точно известно, что в тринадцатом веке тогдашний владелец рукописи решил пронумеровать страницы, очевидно, чтобы они не перепутались. Но в то время были пронумерованы лишь первые шестнадцать страниц. Судя по почерку, это сделал не сам Виллар. Позже, в пятнадцатом веке, другой владелец тетрадей по имени Мансель…

— Основатель вашей ложи?

— Да, но только не перебивай меня, слушай внимательно. В общем, человек по имени Мансель пронумеровал страницы тетрадей Виллара. Благодаря этой нумерации, выполненной римскими цифрами, мы сейчас знаем, что каких-то страниц не хватает. Специалисты по-разному оценивали их число, но в действительности не хватает ровно шести страниц. В восемнадцатом веке рукопись снова пронумеровали, на этот раз арабскими цифрами, и поэтому мы можем утверждать, что тридцать три страницы, ныне хранящиеся в Национальной библиотеке, в то время были расположены именно в таком порядке. Вот почему историки полагают, что недостающие страницы исчезли между пятнадцатым и восемнадцатым столетиями. Им также известно, что в тысяча шестисотом году тетради принадлежали семье Фелибьен, затем Мишель Фелибьен передал их в дар парижскому монастырю Сен-Жермен-де-Пре. В восемнадцатом веке рукопись стала национальным достоянием и в тысяча восемьсот шестьдесят пятом была занесена в каталог Национальной библиотеки под тем шифром, под которым значится до сих пор. Это то, что известно историкам.

— А что им неизвестно?

— Им неизвестно, что в пятнадцатом веке недостающие шесть страниц были намеренно изъяты самим Манселем, и каждая из них передана на хранение одному из членов основанной им тайной ложи Гильдии мастеров Франции. Для каждого из них его страница стала «квадратом» — так компаньоны долга называли пергаменты, в которых делали заметки о городах, где побывали во время своего путешествия по Франции. Когда один из членов ложи умирает, его квадрат передается новому посвященному.

— Но зачем он изъял эти шесть страниц?