Британец

Прошлой ночью вдруг загорелся огонь маяка и все решили, что зажгли его нарочно, чтобы нагнать на вас страху, — дрожащий луч упал на воду и погас, опять настала тьма, нигде ни огонька, хотя в городе не слишком строго следили за светомаскировкой, той ночью ты стоял рядом с ними у окна, — вы бросили карты и подошли посмотреть, — и с нетерпением ждал их смеха, несущего облегчение, слишком громкого смеха.

После этого, конечно, пошли тары-бары о подводных лодках — хоть бы раз выдалось утро, когда бы один из троицы не объявлял, что видел подлодку, над фантазером насмехались, спрашивали, не перепил ли он картофельной, не пора ли заняться им людям в белых халатах, ты понимал, в чем тут дело, — просидев вот уже две недели на острове, интернированные привыкли относить на свой счет любое событие, происходившее вне лагеря; если ты пытался возразить, соседи отмахивались и на твои язвительные у смешки не обращали внимания. Неспроста, считали они, целых два дня над южной оконечностью бухты клубился дым, ну а если в небе появлялся самолет, они были уверены, — хотя тревога не объявлялась, — это вражеский бомбардировщик, а разглядев опознавательные знаки на крыльях, бросались к тебе, что-то возбужденно выкрикивали, трясли тебя за плечи. Увидев колонну военных грузовиков, которые будто на параде прокатили однажды за колючкой, все трое примолкли, и ты еще долго потом вспоминал, как встревоженно они перешептывались, озабоченно прикидывая, сколько народу можно посадить в один грузовик, будто это вас собирались увозить куда-то. Бледный по-прежнему вел свой календарь приливов и отливов, уже собрал данные для половины лунного месяца, а дальше, как известно, цифры повторяются с отклонениями лишь в несколько минут; Меченый хвастал, что якобы получил заказ нарисовать дочерей коменданта, он-то, живописец липовый, малевавший пакостные картинки, вообще же парочка ничем всерьез не занималась, целыми днями они сидели рядом с тобой, грелись на солнышке и посмеивались, глядя на неисправимых трудяг, уже нашедших себе дело: кто плел корзины, кто вырезал шахматные фигуры, кто с упорством отчаяния мастерил кораблики внутри пузатых бутылок.

Бледный и Меченый расположили свои карты в определенном порядке, при этом они обменивались многозначительными взглядами, подмигивали, толкали друг друга ногами, ты решил, что и тебе надо бы наладить контакт с Новеньким, но тут Бледный опять завел:

— Понятное дело, все из-за твоей милашки.

И он сказал:

— Нет.

И Меченый:

— Ты только из-за нее не хочешь уезжать.

И опять он:

— Нет.

А Меченый:

— Вот если бы ты мог забрать ее с собой, то уехал бы!