Читаем Брисингр полностью

Эрагон улыбнулся, глядя вдаль, на неровную линию горизонта, потом весело рассмеялся, не думая о том, что его кто-то может услышать, и быстрым шагом двинулся дальше. Его смех гулко разносился по молодому леску, и все вокруг казалось ему сейчас новым, прекрасным и полным обещаний.

<p>6. Пеший поход</p>

От голода у Эрагона забурчало в животе. Он лежал на спине, чуть согнув ноги в коленях и поглаживая расслабленные ляжки. Он слишком долго шел, неся на спине слишком большой груз, и теперь голодное брюхо его бунтовало так, словно в недрах земли гудела мощная подземная река.

Звук был таким громким, что Эрагон вскочил и схватил свой посох.

Ветер просвистел над пустынной местностью. Солнце уже село, и сумерки окутали все вокруг синими и фиолетовыми тонами. Стояла полная тишь, лишь слегка дрожали мелкие травинки да пальцы Слоана то сжимались, то разжимались во сне — видно, ему что-то снилось. Становилось все холоднее; ночь обещала быть не слишком ласковой к путникам.

Эрагон постарался расслабиться; он даже позволил себе слегка улыбнуться.

Впрочем, улыбка быстро сошла с его лица, поскольку он понял, что вызвало у него такой приступ голода. Сражение с раззаками, множество использованных заклятий, целый день быстрой ходьбы, даже бега, с тяжелой ношей на плечах — все это, естественно, отняло у Эрагона столько сил, что он испытывал чудовищный голод и, наверное, слопал бы сейчас все что угодно; он с тоской вспоминал тот пир, который приготовили в его честь гномы, когда он посещал их в Тарнаге. Жаль, что тогда он так мало съел! Вспоминая, какие запахи исходили от целиком зажаренного гигантского кабана нагры — горячего, сочного, пропитанного медом и специями, исходящего растопленным жиром, — Эрагон невольно глотал слюнки.

Дело в том, что никаких запасов провизии у него с собой не было. Воду, правда, он легко мог отыскать или, в крайнем случае, даже извлечь ее из почвы. А вот найти еду в этих диких, безлюдных местах было не только гораздо труднее, но и ставило его перед такой моральной дилеммой, решения которой он очень старался избежать.

Оромис немало своих уроков посвятил климату и географическим особенностям отдельных частей Алагейзии, так что Эрагон, немного осмотревшись, легко сумел определить, есть ли среди тех растений, что ему попадались, съедобные. К сожалению, таких почти не было, да и в том малом их количестве, на которое он мог рассчитывать, не имелось ни одного достаточно крупного, чтобы извлеченной из него энергии хватило на двоих. Местное зверье наверняка устраивало кладовые, запасаясь впрок семенами и плодами, но Эрагон понятия не имел, где эти потайные кладовые искать. Да и вряд ли какая-то пустынная мышь была способна запасти больше, чем несколько глотков пищи.

Таким образом, у него оставалось два выхода, но ни один из них ему не нравился. Он мог бы — как делал это и раньше — высосать энергию из растений и насекомых поблизости от лагеря. Ценой этому был бы еще один клочок совершенно мертвой земли, где не осталось в живых ничего, даже самых крошечных существ. И хотя это, безусловно, помогло бы Эрагону и далее держаться на ногах, но все же было бы недостаточным, чтобы удовлетворить запросы его невероятно голодного брюха.

А еще, конечно, можно было бы поохотиться.

Эрагон нахмурился и, крутанув в воздухе посох, с силой воткнул его в землю. После того как он столько раз проникал в мысли различных животных и научился понимать их надежды и чаяния, у него вызывала отвращение одна лишь мысль о том, чтобы хоть одно из них превратить в собственную пищу. Тем не менее Эрагон совершенно не собирался ослабеть настолько, что слуги Империи запросто смогли бы взять его в плен только потому, что он решил пощадить какого-то кролика и остаться без ужина. И Роран, и Сапфира прожужжали ему все уши, утверждая, что все живые существа на свете выживают только за счет того, что едят кого-то другого. «До чего же у нас жестокий мир, — думал Эрагон, — и я ничего не могу изменить в его устройстве… Возможно, эльфы и правы, что избегают питаться плотью "живых существ, однако же сейчас моя потребность в ней слишком велика. И если уж обстоятельства подталкивают меня к подобному решению, я не желаю чувствовать себя виноватым. Разве ж это преступление — насладиться вкусом ветчины, или форели, или еще какого-нибудь вкусного кушанья?..»

И он продолжал убеждать себя с помощью различных аргументов, хотя отвращение при мысли о подобной трапезе ему все же полностью подавить не удалось. Еще почти полчаса он столбом стоял на одном месте, не в силах совершить то, что подсказывали ему логика и здравый смысл. Затем, поняв, что уже слишком поздно, он обругал себя за бессмысленную трату времени; ему ведь нужно было пользоваться каждой минутой отдыха, чтобы набраться сил.

Перейти на страницу:

Похожие книги