Брисингр

Он перекрыл доступ огненному потоку, когда этот красный дракон с острыми как бритва когтями, корчась и пронзительно вопя, отскочил от него и бросился в сторону. И Глаэдр услышал слова сидевшего у него на спине Оромиса: «Они начинают терять силы, это заметно по их движениям. Еще несколько минут, и Муртагу станет трудно сосредоточиться, и тогда я проникну в его мысли и обрету власть над ними. Или же мы сразим их мечом и клыками».

Глаэдр мог лишь прорычать в знак согласия, страшно сожалея о том, что они с Оромисом не могут теперь уже общаться мысленно, как всегда прежде. Поднявшись еще выше на, теплом ветре, приносившем запахи возделанной земли, Глаэдр повернулся к Торну, истекавшему алой кровью, грозно рыкнул и приготовился к новой схватке.

Эрагон растерянно смотрел в потолок, совершенно перестав понимать, где находится. Оказалось, что он лежит на спине в башне донжона, а рядом с ним на коленях стоит Арья с озабоченным лицом и держит его за руку. Она помогла ему встать и поддержала, когда он покачнулся и чуть не потерял равновесие. В другом конце зала Эрагон увидел Сапфиру, которая как-то странно раскачивала головой, и ему стало ясно, что и она тоже не в себе.

Трое чародеев по-прежнему стояли в центре зала, раскинув руки в стороны, покачиваясь и бормоча что-то на древнем языке. Слова их заклинаний с необычной силой звенели у Эрагона в ушах и словно повисали в воздухе, оставаясь там еще долго после того, как уже давно должны были бы затихнуть. Мужчина, сидевший в центре треутольника, образованного телами магов, скорчился, обхватив руками колени, и, дрожа всем телом, мотал головой из стороны в сторону, точно безумный.

— Что случилось? — донесся до Эрагона взволнованный шепот Арьи. Она еще ближе притянула Эрагона к себе и прошептала ему на ухо: — Откуда тебе известно, о чем сейчас думает Глаэдр, ведь он так далеко отсюда и мысли его сейчас закрыты даже для Оромиса? Прости, если я без спросу осмелилась установить с тобой мысленную связь, но меня очень испугало твое состояние… Как вам с Сапфирой удалось установить с Глаэдром столь необычную связь?

— Потом все расскажу, — ответил он, расправляя плечи.

— Оромис дал тебе какой-то амулет или какой-то иной волшебный предмет, который позволяет тебе общаться с Глаэдром?

— Слишком долго объяснять, Арья. Обещаю: я потом обязательно все тебе расскажу.

Арья поколебалась, потом кивнула:

— Хорошо. Но помни: ты обещал!

И они втроем — Эрагон, Арья и Сапфира — вновь двинулись на чародеев. Каждый нанес удар одному из них, и в зале раздался громкий звон, очень похожий на колокольный, когда Брисингр отлетел в сторону, так и не коснувшись тела намеченной жертвы и чуть не вывихнув Эрагону плечо. Точно так же случилось и с мечом Арьи. И правая передняя лапа Сапфиры, наткнувшись на защитный барьер, со скрежетом провела когтями по каменному полу.

— Все силы надо направить вот на этого! — крикнул Эрагон, указывая на самого высокого мага, бледного мужчину с густой, спутанной бородой. — Скорей, пока они не успели призвать на помощь каких-нибудь духов!

Они с Арьей тщетно пытались найти лазейку в защитных чарах колдунов или ослабить эти чары с помощью собственных заклятий, однако использование магии против другого мага — дело всегда сомнительное и опасное, особенно если заранее не обрести власти над мыслями противника. Ни Эрагон, ни Арья не желали рисковать. Ведь подобная борьба могла оказаться для обоих смертельно опасной, ибо они совершенно не представляли, с какой магией имеют дело.

По очереди Эрагон, Сапфира и Арья, наверное, с минуту наносили по бородатому магу самые различные удары — рубящие, колющие, режущие, — но ни один из них не достигал цели. И вдруг, чувствуя совсем незначительное сопротивление и усилив атаку с помощью Брисингра, Эрагон понял, что нащупал брешь в защите мага. Стремительно взмахнув мечом, он снес чародею голову и в тот же миг ощутил внезапный и резкий отток энергии — это его собственные защитные чары спасли его от воздействия некоего неизвестного заклятья. Атака неведомой магии вскоре угасла, и после нее остались сильное головокружение и слабость. Желудок тоже бунтовал. Эрагон поморщился и потянулся к поясу Белота Мудрого, подкрепляя себя заключенной в нем магической энергией.