Брисингр

«Сапфира!..» — мысленно позвал он и присел, не зная, то ли пора бежать отсюда, то ли надо обороняться.

Закрыв пасть и перестав испускать пламя, Сапфира отвернулась от дерева Меноа и, увидев кольцо угрожающе ощетинившихся деревьев, воинственно выгнула спину. Вся чешуя на ней встала дыбом, как шерсть на разъяренной кошке. Она зарычала, мотая головой, развернула крылья и стала потихоньку отступать от дерева Меноа.

«Быстрей полезай ко мне на спину!»

Но прежде чем Эрагон успел сделать хоть шаг, корень толщиной с его руку вырвался из земли и обвился вокруг его левой лодыжки, не давая ему сойти с места. Еще более толстые корни вылезли по обе стороны от Сапфиры, крепко удерживая ее за лапы и хвост. Сапфира яростно взвыла и выгнула шею, выбросив новый поток огня.

Но пламя тут же угасло, потому что и она, и Эрагон услышали мысленный шепот дерева, напоминавший неторопливый шорох опавшей листвы:

«Кто смеет нарушить мой покой? Кто смеет жечь и кусать меня? Назовитесь, чтобы стало известно, кого я убиваю».

Эрагон зашипел от боли, так сильно корень сдавил ему ногу. Еще немного, и кость переломится.

«Я — Эрагон, Губитель Шейдов, а это мой дракон, с которым я связан неразрывными узами, Сапфира, Сверкающая Чешуя».

«Так умрите же, Эрагон, Губитель Шейдов, и Сапфира, Сверкающая Чешуя!»

«Погоди! — крикнул Эрагон. — Я назвал еще не все наши имена!»

Дерево долго молчало, потом велело:

«Тогда продолжай».

«Я — последний свободный Всадник в Алагейзии. А Сапфира — последний оставшийся в живых дракон женского пола. Возможно, мы с ней единственные, кто еще может победить предателя Гальбаторикса, который уничтожил орден Всадников и завоевал половину Алагейзии».

«Почему ты ранил меня, дракон?» — прошелестел голос дерева.

Сапфира оскалила зубы:

«Потому, что ты не пожелало говорить с нами, эльфово дерево! И потому, что Эрагон утратил свой меч, а этот кот-оборотень велел ему искать новый под твоими корнями. Мы и искали, да только ничего не нашли».

«Ну что ж, значит, ваша смерть будет совершенно бессмысленной: под моими корнями нет никакого оружия».

В отчаянной попытке заставить дерево продолжать разговор Эрагон сказал:

«Но, может быть, кот-оборотень имел в виду Сверкающую Сталь? Ту звездную руду, из которой Рунона выплавляет металл для своих мечей? Без этой руды она не берется изготовить мне меч настоящего Всадника».

Поверхность земли пошла волнами, когда часть корней дерева Меноа вдруг сдвинулась в сторону, вызвав этим настоящую панику среди кроликов, мышей, землероек, кротов и прочих мелких существ, потревоженных в своих норах и убежищах; все они стремглав бросились через всю поляну к спасительному лесу.

Краем глаза Эрагон заметил, что к ним бегут несколько десятков эльфов. Их волосы на бегу были похожи на флажки боевых копий. Молча, как привидения, эльфы замерли под сенью окружавших поляну деревьев, глядя на Эрагона и Сапфиру, но ни один не сделал попытки хотя бы приблизиться к ним или чем-то помочь.

Эрагон уже хотел было мысленно воззвать к помощи Оромиса и Глаэдра, когда голос дерева опять зазвучал у него в ушах:

«Кот-оборотень знал, о чем говорил. Да, некое количество звездной руды действительно зарыто в землю на краю поляны, у самых моих корней. Но вы эту руду не получите. Вы кусали и жгли меня, я вам этого никогда не прощу».

Тревога и невероятное возбуждение охватили Эрагона, когда он это услышал.

«Но ведь Сапфира — последняя самка дракона! — воскликнул он. — Неужели ты сможешь убить ее!»

«Драконы выдыхают огонь, — прошелестел ответ, и по деревьям вокруг поляны прокатилась волна дрожи. — Огонь должен быть погашен».

Сапфира снова зарычала:

«Но если мы не остановим того, кто погубил Всадников, он явится сюда и сожжет весь лес вокруг, а потом уничтожит и тебя, эльфово дерево! А если ты поможешь нам, его еще, может быть, удастся остановить».

Ветви дерева Меноа с такой силой заскрипели, скребясь друг о друга, что по всей поляне разнеслось скрипучее эхо.

«Если он попытается погубить моих детей, — твердо сказало дерево, — он умрет, ибо никто не обладает такой силой, как весь наш лес. Никто не может надеяться победить нас, знайте это. Знайте, что я говорю от имени всех деревьев Дю Вельденвардена».

«Разве мы не передали тебе достаточно магической энергии, чтобы залечить нанесенные нами раны? — спросил Эрагон. — Разве это недостаточная компенсация?»

Дерево Меноа не ответило, и Эрагон почувствовал, как оно прощупывает его мысли — казалось, у него в мозгу ветер прошел.

«Кто ты такой, Всадник, и что ты из себя представляешь? Я знаю всех, кто живет в нашем лесу, но тебя никогда не встречало».

«Я не эльф, хотя уже и не человек, — ответил Эрагон. — Я нечто среднее. Драконы изменили мою сущность во время праздника Клятва Крови».

«А зачем они изменили твою сущность, Всадник?»

«Чтобы я мог успешнее сражаться с Гальбаториксом и его Империей».

«Я помню это… помню, как земля словно встала дыбом во время этого праздника… Но мне казалось, что вряд ли это имеет особое значение… Впрочем, меня теперь мало что волнует, разве что солнце и дождь».