Бриллианты из текилы

– В приемлемое вино это можно превратить с помощью двух вещей, – говорит Осли, стоя за баром. – Времени и дубовых бочек. Дуб идеален для вина, и виноделы практически ничем больше не пользуются. Дуб позволяет кислороду медленно попадать в вино, и окисление ускоряет процессы взаимодействия вина и дуба. При помощи которых устраняются гидро… гидролизируемые танины, фенолы, терпены и фур… фурфуролы.

От конопли он начинает запинаться, выговаривая технические термины.

И поднимает колбу.

– Я сделал ее для того, чтобы за пару минут произвести то, что дуб делает за несколько месяцев. Посмотрим, как это сработает.

Осли ставит колбу на барную стойку и наливает в нее вино. Смотрит на нас.

– Реакция будет, немного, э-э, бурной.

Он берет тарелку и ставит ее под колбу.

– Подождем двадцать минут, где-то так.

Мы продолжаем вечеринку. Мундштук кальяна идет по кругу, я запиваю травку пивом.

Обычно я не позволяю себе укуриваться, если знаю, что завтра мне работать, но на самом деле мне не нужно учить диалоги к завтрашней съемке. Все сцены будут сниматься под водой, и говорить мне не придется.

В «Рифе Отчаяния» мой персонаж пытается собрать добычу с затонувшей подводной лодки, что оказывается проблемой, поскольку этой подлодкой пользовался мексиканский наркокартель для контрабанды наркотиков в Штаты. Подлодка пошла ко дну с грузом кокаина на 200 миллионов долларов, и для моего персонажа это желанная цель, поскольку он является профессиональным дайвером, серьезно сидящим на коксе. К сожалению, картель тоже хочет заполучить наркотики обратно, не говоря уже о том, что в дело вступают Береговая охрана и Управление по контролю оборота наркотиков.

Мой персонаж, Хэнк, не особенно хороший парень. Поначалу он просто злой наркоман, но по ходу действия он обретает любовь и вдохновение в Анне, сестре одного из моряков, утонувших на подводной лодке. В кульминации сюжета, когда громилы картеля до него добираются, он обменивает кокаин на автомат «Хеклер энд Кох» и наводит порядок в делах.

Что произойдет в развязке, пока повисло в воздухе. Сложилось так, что у фильма есть два варианта окончания, написанные двумя сценаристами. В первом, изначальном, Хэнк побеждает, продает кокаин и вместе с Анной удаляется в неизвестность, став на много миллионов богаче.

Во втором варианте Хэнк выносит из происходящего высокий моральный урок насчет того, что наркотики зло, отдает весь кокаин Управлению по контролю и остается ни с чем.

Первый вариант, который нравится всем, намного логичнее с точки зрения характера Хэнка. Второй, который никому не нравится, есть результат трусости продюсеров, которые боятся, что их обвинят в пропаганде употребления наркотиков.

Последнее, что я слышал, что мы снимем оба варианта развязки, а на этапе монтажа продюсеры решат, какой именно войдет в окончательный вариант фильма. Поскольку продюсеры печально известны своей трусостью, я полагаю, что они выберут второй.

Если я не настою на своем или что-нибудь еще не сделаю. Я могу просто отказаться сниматься во втором варианте окончания, а могу просто начать запарывать съемки.

Но тогда я тоже покажу себя трусом, а этому не бывать.

– Ладно, хорошо, – говорит Осли. Он снова за баром, глядит в колбу огромными глазами, увеличенными очками. – Думаю, реакция окончилась.

Берет стакан, втыкает его в ведерко со льдом и наливает в него содержимое колбы. Судя по тому, как он держит колбу, она горячая.

Вино изменило цвет. Теперь оно более яркого красного оттенка.

Осли сует в стакан термометр и ждет, пока вино не достигнет комнатной температуры. Достает стакан из ведерка, выходит из-за бара и дает стакан мне.

– Давай-ка, Шон, – говорит он. – Попробуй и скажи, что ты думаешь.

Стакан снаружи мокрый от растаявшего льда. Я с определенным недоверием гляжу на него.

– Мне действительно надо выпить результат твоего химического опыта?

– Не траванесся, – отвечает Осли. Подносит стакан к носу, нюхает и отпивает добрый глоток. – Попробуй.

Я с сомнением беру стакан. Вспоминаю, что в прошлом бывало, когда люди пытались меня убить. Люди, которых я совсем не знал, и по причинам, о которых я ни малейшего понятия не имел.

– Ты понимаешь, что если отравишь меня, то съемки накроются и ты потеряешь работу?

Осли надменно глядит на меня, поджав губы.

– На самом деле это Контейнер Шесть Точка Один, – говорит он. – Я из них всех пил. Там ничего, что могло бы тебе повредить. По крайней мере, в необходимом для этого количестве.

Я подношу стакан к носу и нюхаю. И удивляюсь. В отличие от первого варианта, это пойло пахнет, как настоящее вино. Осли ухмыляется.

– Понял? – говорит он. – Запах, который ты унюхал, – ванилин. И немного лактонов, чтобы придать аромат дуба.

Юнаков, реквизитор, мне подмигивает.

– Это вино, чувак, – говорит он. – Я у Осли его пойло уже неделю пью. Все чудесно.

Я осторожно выливаю несколько капель себе на язык. Более-менее, как обычное столовое красное. Не отличное, но вполне приемлемое.

– Неплохо, – говорю я. – Намного лучше стало.

И передаю стакан костюмеру, справа от меня.